Она положила полотенце, судорожно вдохнула – незнакомая дверь казалась ей пастью монстра, входом в собственное сумасшествие.

– Не дай Девенторам вывести тебя из игры навсегда, – давила я шепотом, – не дай им победить тебя…

Она, казалось, не слышала. Шаг по направлению к двери, один, другой – ей было страшно.

– Один раз, – раздался ее тихий напуганный голос, – чтобы навсегда убедиться…

– Один раз, – я двигалась следом, как коза, привязанная на веревке. – На той стороне ничего страшного, там просто коридор…

– Коридор, – повторила она эхом, и я испугалась, что сейчас спустится из комнаты лже-Вилора, что любой щебечущей фразой вернет Марго обратно. Пусть будет не как в фильмах, пусть «враг» не появится в самый критичный момент…

– Давай же…

Перед порогом она застыла, как изваяние.

Десять секунд, девять, восемь – теперь счетчик громко тикал прямо в моей голове.

Последний шаг наружу она делала зажмурившись. И пусть в тот момент я не находилась в шкуре Маргариты, ее отчаянную панику мне отлично передало пространство – жгучую, тугую, чернющую, как нефть.

– Я только посмотрю…

И она занесла ногу для последнего шага.

Крейдена в коридоре не было.

Снова арестантка, снова в робе – волосы спутаны, на лице морщины, в прядях седина. И тотальная пустота в глазах, как у манекена. Шок. Теперь она видела другое: пустой коридор, множество дверей, серый палас – иллюзия схлынула. И у Маргариты подкосились ноги.

– Значит, правда…

Она сползала по стене, ударенная осознанием того, что долгие годы провела в камере, в тесных стенах. Она теперь задыхалась, она пыталась плакать.

– Крейден! – заорала я. – Крей!

Ее рот скривился в преддверии истерики, но вдруг закатились глаза – истерзанный переживаниями разум обнял обморок.