Я докурила до половины, когда хлопнула входная дверь – на крыльце показался отец с мусорным мешком. Чего я не ожидала, так это того, что он окажется дома…

И, конечно, он сразу почувствовал дым, сразу завернул туда, где стояла я – мы встретились взглядами.

Напряглось нутро в преддверии нравоучений и упреков – все-таки редко какой родитель спокойно смотрит на курящее чадо, особенно если не курит сам. А мой не курил. Сейчас скажет: «Вилора, чему я тебя учил?» Подожмет губы, потребует, чтобы я затушила окурок…

Но он вдруг подошел, просто встал рядом; стало стыдно, что на него идет дым.

– Я не знала… что ты дома, – объяснила виновато, когда пауза затянулась.

Батя смотрел туда же, куда и я – на забор, за которым шелестела деревьями улица.

– Да. – Он взглянул на мусорный мешок, будто только что вспомнил про него. – Я последовал совету твоего… знакомого. Взял отпуск.

Вон оно как. Очень удачно.

– Это… хорошо.

Мы никогда раньше не стояли с ним вот так, как… одинаковые, что ли.

И совсем смутили его последующие слова:

– Курить можно… на балконе.

Он никогда раньше не признавал того факта, что дочь выросла, что у нее могут быть свои выборы, свои привычки.

– Да я нечасто…

Бычок я затушила аккуратно, так, чтобы на бетоне не осталось следа.

– Тем более.

Отец посмотрел на меня непривычно, растеряно.

– Я хотел поговорить с тобой кое о чем.

– Да? Я с тобой тоже.

– Отлично. Жду тебя в доме.