Камеры, понимаю я, выйдя из вестибюля. Этот подвал разделен на множество камер. Великое множество.

Сколько же узников рассчитывает разместить у себя Двор драконов? Похоже, у Нури достаточно тюремных камер, чтобы разместить здесь половину населения Нижнего Манхэттена.

Все ближайшие камеры пусты, и я бегу к центру подвала. До противоположной стены здания далеко, а свет так тускл, что я не могу хорошо разглядеть камеры.

Из заднего левого угла доносится странное шипение, и, хотя я не вижу, что именно производит этот звук, он настолько зловещ, что мне страшно подойти близко. Беглый осмотр правой половины помещения обнаруживает две вещи. Во-первых, камеры здесь и впрямь пусты, а во-вторых, они точь-в-точь повторяют то, что я видела в Кэтмире… вплоть до вмонтированных в стены ручных и ножных кандалов.

У меня все внутри обрывается при мысли, что и Хадсон может быть закован в такие кандалы, и я начинаю двигаться быстрее, заглядывая в каждую из тех камер, которые еще не осмотрела, и чувствуя отчаянное желание поскорее найти его.

Может, Нури все это время лгала мне? Может, она позвала меня в свой кабинет просто для того, чтобы отвлечь мое внимание, пока ее люди творили с ним что-то ужасное? От этой мысли меня бросает в дрожь, хотя я и приказываю себе успокоиться и не паниковать. И не обращать внимания на странный шуршащий звук, который становится тем громче, чем ближе я подхожу к заднему левому углу этого подвала.

Хадсон где-то здесь, говорю я себе. Я написала ему сообщение, пока ехала в лифте – хотя и знала, что это почти безнадежная попытка – и он, разумеется, не ответил. Возможно, если я закричу, позову его, он меня услышит… а может, меня услышит то, что производит этот звук, что бы это ни было, и тогда наступит конец всему.

Но я все равно должна что-то сделать. Если его не окажется в одной из этих угловых камер, то мне придется…

Я замираю, когда до меня наконец доходит, что именно производит этот звук. Двое гвардейцев сидят на голом цементном полу и перекатывают друг другу пластиковый детский мяч.

Чего я только себе ни представляла: гигантских пауков, ядовитых змей, бешеных драконов. И мне никак не могло прийти в голову, что это надзиратели, играющие в мяч и не обращающие ни малейшего внимания на то, что в тюрьме появилась я.

Может, это какое-то хитрое представление, призванное отвлечь мое внимание от происходящего? Но тут до меня доходит, что умение разрушать – это не единственный навык Хадсона. Просто я зациклилась именно на нем.

– Хадсон! – кричу я, и мой голос гулко отдается в полутемном подвале. – Хадсон, где ты?