– Что? – спрашиваю я, потому что он продолжает молчать. – Почему ты так уставился на меня?

– Ты беспокоилась обо мне.

Теперь уже я уставляюсь на него.

– Конечно, я беспокоилась о тебе! А о чем я, по-твоему, твердила тебе все это время? Чего ты ожидал? Что я просто посмотрю, как тебя берут под стражу, и сделаю тебе ручкой? Так сказать, мы неплохо провели время, но хорошенького понемножку?

– Прости, я просто подумал, что ты поймешь, что я могу за себя постоять.

– Я это знаю, но мне также известно, что на свете полно людей, которым нельзя доверять и которые спят и видят, как бы причинить тебе вред.

– Прости, – повторяет он и делает выдох. – Никто никогда…

– О нет, – обрываю его я. – Нет, нет и нет. Не изображай из себя несчастного маленького мальчика, которого никто не любит. Ты отлично знаешь, что есть люди, которым ты дорог, ты отлично знаешь, что у тебя есть друзья. Ты отлично знаешь, что у тебя есть… – Я осекаюсь и складываю руки на груди, словно пытаясь себя защитить.

– Пара? – спрашивает он, медленно приближаясь ко мне.

– Я не это имела в виду! – отвечаю я, пятясь и чувствуя, что у меня сдавило горло.

– А я думаю, что именно это. – Он подходит еще на шаг ближе… что заставляет меня попятиться еще на два шага.

– Ты можешь думать все, что тебе угодно, – самым надменным своим тоном говорю я. – Но это не делает твои слова правдой.

Я поворачиваюсь к лифту, но он хватает меня за руку и притягивает к себе, так что мы оказываемся лицом к лицу.

– Прости меня, – повторяет он. – Я не подумал о том, каково тебе было – каково было бы мне самому, если бы я увидел, как тебя уводят в цепях. Они привели меня сюда, я увидел эти камеры и подумал: «Черт побери, вся моя жизнь была тюрьмой – так не все ли равно». Но на сей раз это должно было стать моим выбором, должно было произойти на моих условиях, и я не думал ни о ком, кроме себя самого. Больше это не повторится.

Я киваю, потому что понимаю его. И потому что в горле у меня стоит ком – я думаю о том мальчике, который пережил столько невообразимых напастей, и о том парне, которым он стал.

Но поскольку я знаю, что он не хочет, чтобы я переживала из-за того, что делал с ним Сайрус, я заставляю себя сглотнуть ком и сменить тему. Показав кивком в сторону катающегося мяча, я спрашиваю:

– Ты не хочешь это прекратить?

Он на секунду задумывается, потом говорит: