И я не могу не забеспокоиться всерьез, когда он шепчет:

– Грейс, что-то не так. Что-то…

– Я знаю, – отвечает она, и весь вестибюль вдруг начинает трястись. Со стен падают предметы, в камне появляются трещины, и пальцы Джексона так стискивают мое горло, что меня начинает охватывать слабость, все начинает кружиться, становится смазанным.

Еще тридцать секунд, говорю себе я. Еще тридцать секунд, и я что-нибудь предприму, чтобы положить этому конец. Но если я это сделаю, если вломлюсь в его сознание, это уже нельзя будет исправить.

– На небе играет северное сияние, Джексон, – говорит Грейс нежно и непринужденно. – Вон там.

Вокруг раздаются тихие изумленные восклицания, как будто наши друзья считают, что она делает что-то не то. Но я достаточно долго прожил в ее голове, чтобы понять, к чему она клонит. И хотя мне больно думать о том, что она может вести себя так с моим братом, я это стерплю. Я могу вынести эту боль. Но я не уверен, может ли ее вынести Джексон.

– Ты помнишь тот вечер? – спрашивает она. – Я так нервничала, но ты просто взял меня за руку и снял с того парапета.

Вестибюль ходит ходуном, как будто основание школы сотрясает нескончаемый взрыв. Но Грейс не сдается.

– Ты танцевал со мной по небу, ты помнишь? Мы парили несколько часов. Я замерзла, но мне не хотелось возвращаться в тепло. Не хотелось упускать ни секунды нашего танца в небесах.

– Грейс. – В его голосе звучит мука, она отражается в его глазах, и он впервые полностью сосредоточен на ней. Этого я и ждал – возможности разрешить эту проблему, не пересекая красных линий, но когда Грейс прижимается к нему, я наношу удар, вложив в него, пожалуй, чуть больше силы, чем хотел, и Джексон отлетает назад.

Он ревет, ударившись о стену возле дверей с такой силой, что на вековых камнях остается вмятина от его тела. Но он быстро оправляется и бросается на меня, а я наклоняюсь и делаю вдох – впервые за несколько минут.

Джексон пытается ударить меня – что неудивительно, – и я уворачиваюсь. Но когда он поворачивается и пытается опять пустить в ход свой телекинез, я решаю, что с меня довольно.

– Только посмей, – рычу я и направляю в его сторону такую силу, что мрамор под его ногами взрывается и образуется дыра, в которую он проваливается.

У него уходит всего лишь секунда на то, чтобы выскочить из ямы и броситься на меня опять. Что радует. За последние недели я много чего вытерпел от этого говнюка, и с меня хватит.

Должно быть, остальные понимают это, потому что они вцепляются в Джексона, а Грейс поворачивается ко мне.