Тем более она выглядела удивленной, когда вонзила в меня кинжал. Может, Анубис прав.

Или он превратил ложь в гобелен смятения, надеясь, что я буду слишком очарована, чтобы заметить кровавую стену, на которой он висит.

Я не была уверена, что теперь причина, по которой она вонзила в меня лезвие, имела значение… Прошлое умерло вместе с Зариной. Ничего нельзя было изменить.

– Предположим, ты говоришь правду, и Зарина понимала, что делает. Это ничего не меняет. Ты не помог мне, это сделал Волк. Он привел меня в свою стаю. Мы были друзьями до того, как Зарина попыталась покончить со мной. Мы все еще друзья.

– Ты дружишь с ним так же, как дружила с Мериком? – многозначительно спросил бог смерти. Его темные глаза блестели, наблюдая, стану ли я уклоняться от ответа на столь деликатный вопрос. Но я не была нежным цветком. Или краснеющей девственницей.

– Если ты спрашиваешь, познала ли я его тело, а он мое, то ответ – нет. Мы не пересекли эту черту.

– И все же он тебя привлекает? – допытывался бог смерти.

– Притяжение – не любовь, Анубис, – покачала я головой. – Мне жаль, что ты не способен почувствовать того, что чувствуют смертные.

– Сердца смертных непостоянны и слабы, – заметил он. – Им не дано постичь любовь, которая длится вечность. Ваши сердца безумны, потому что знают, что их удары когда-то закончатся. Они перепрыгивают от одной страсти к другой, только для того, чтобы новое пламя погасло так же быстро, как и предыдущее. Вечное сердце не испытывает такого панического давления. Оно терпеливо, потому что обладает роскошью времени. Оно страстно благодаря своему благородству.

– Если Скульптор действительно создал меня для тебя, тогда почему он дал мне смертное сердце? Почему бы ему не дать мне вечное, такое же, как у тебя? – с вызовом спросила я.

– Йа кек ра, – выдохнул он, придвигаясь ближе. Мое темное солнце. – Ты будешь гореть целую вечность. Со мной.

– Ты не можешь сделать меня тем, кем я не являюсь.

Он улыбнулся.

– Я только хочу пробудить то, кем тебе суждено стать. У Скульптора есть для тебя подарок. За ним мы и плывем.

Его расплывчатые, нелепые ответы были хуже загадок Сфинкс, что говорило о многом, потому что львица была очень и очень хитра в своих речах.

Я отвернулась от него.

– Возможно, мое сердце не может биться вечно, но по крайней мере оно живое. У тебя-то оно вообще есть?

Анубис встал так резко, что у меня перехватило дыхание. Он потянулся к моим рукам. Я отложила книгу и позволила ему поднять меня на ноги.

– Проверь сама.

– Ты даже не дышишь, – сказала я, хотя мне все же было любопытно.