Анубис даже не моргнул. Его лицо никогда не отражало каких-либо чувств, в отличие от лица Мерика.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал темный бог в ответ. Он не отрицал собственной виновности, и уж точно не собирался извиняться за попытку обмануть меня.

– Еще одну иллюзию? Я не желаю больше смотреть на твою ложь.

– Как насчет правды?

– Ты вообще знаешь, что такое правда?

Он выдержал мой пристальный взгляд.

– Конечно. Это то, чего больше всего избегают, потому что оно глубоко ранит. Тебе лучше чем кому-либо знакомо это чувство.

Я дотронулась до того места на животе, куда вошло лезвие кинжала. Анубис принял позу, которая говорила, – он готов ждать столько, сколько потребуется, пока я не соглашусь.

– Как долго мы здесь находимся?

– В этом месте время течет по-другому, – пробормотал он, все еще ожидая. Терпеливо. Как будто нелепая гордость или искажения во времени позволяли ему жить вечно.

– Это не ответ на мой вопрос.

– На Гелиосе прошло всего несколько часов, – устало ответил он. Я застонала. Мне казалось, что я провела здесь несколько дней.

В Люмине, куда мы с Нур последовали за Келумом, тьма сомкнулась вокруг меня. Я отчаянно мечтала вернуться домой, зная, что нахожусь слишком далеко от своего сына. Мне ничего так не хотелось, как схватить его на руки и убежать, не оглядываясь.

– Сол вернулась на небо?

Анубис покачал головой.

– Пока что нет, но совсем скоро богиня солнца покажет свое лицо.

Лучше поскорее покончить с этим. Я махнула рукой в сторону двери и последовала за Анубисом в глубь темного сердца пирамиды, в комнату с высокими потолками и полированными стенами – каждый дюйм помещения был покрыт надписями на языке, который я уже видела в книге мертвых.

– Что это за язык?

– Язык Скульптора.