Заботящее меня Время – это только то Время, которое я остановил и к которому обращено мое напряженное и волевое сознание. Посему бесполезно и вредно приплетать сюда «проходящее» время. Конечно, я бреюсь дольше, когда моя мысль занимается «примеркой слов»; конечно, я не осознаю задержки, пока не взгляну на часы; конечно, в пятьдесят лет каждый год проходит как будто быстрее – и оттого, что представляет собой меньшую часть накопленного мною запаса существования, и оттого, что теперь я скучаю намного реже, чем в детстве, между унылой игрой и еще более унылой книгой. Но это «ускорение» есть лишь следствие того, что мы невнимательны к Времени.
Что за странная затея – эта попытка определить природу того, что состоит из фантомных фаз. И все же я верю, что мой читатель, который сейчас хмурится над этими строками (но хотя бы отставил тарелку с завтраком), согласится со мной, что нет ничего более великолепного, чем путь одинокой мысли; а одинокая мысль должна брести дальше или – используя не столь древнюю аналогию – мчать дальше, – скажем, в чутком, превосходно отлаженном греческом автомобиле, выказывающем свой покладистый нрав и уверенность на каждом повороте альпийского шоссе.
Прежде чем мы продолжим, нам придется разделаться с двумя заблуждениями. Первое состоит в смешении временных элементов с пространственными. Пространство, этот мошенник, уже заклеймен в наших заметках (которые я сейчас переношу на бумагу, прервав на полдня свое необыкновенно важное путешествие); суд над ним состоится на более поздней стадии нашего расследования. Второе заблуждение, отправляемое нами в отставку, есть следствие неистребимой привычки речи. Мы воспринимаем Время как своего рода поток, который имеет мало общего с настоящим горным ручьем, таким белым на фоне черной скалы, или с серой широкой рекой на ветреной равнине, но он неизменно протекает по нашим хронографическим ландшафтам. Мы настолько свыклись с этим мифическим образом, так рьяно заполняем водой любое ущелье жизни, что в конце концов не можем обсуждать Время, не говоря о физическом движении. В действительности представление о его движении почерпнуто, разумеется, из множества естественных или, по крайней мере, известных нам источников – телесного ощущения кровотока, доисторического головокружения, вызванного появлением звезд в ночи, и, конечно, нашими способами измерения, такими как ползущая линия тени от гномона солнечных часов, струйка песочных, рысь секундной стрелки, – и вот мы снова вернулись к Пространству. Обратите внимание на рамки, на емкости. Идея о том, что Время «течет» так же естественно, как яблоко падает на садовый стол, подразумевает, что оно протекает