В том же смысле личного, осознаваемого времени я могу пустить мое Прошлое задним ходом, наслаждаться этим моментом воспоминаний так же, как рогом изобилия, чей лепной ананас едва не задел мою голову, и постулировать, что в следующий миг космический или телесный катаклизм способен – нет, не убить меня, но погрузить в состояние вечного оцепенения, такого рода, который абсолютно, сенсационно неизвестен науке, – тем самым лишая естественный распад какого бы то ни было логического или хронологического значения. Сверх того, эта мысль касается и гораздо менее любопытного (хотя важного, весьма важного) Всеобщего Времени («мы потратили уйму времени на рубку голов»), известного также как Объективное Время (в действительности крайне грубо сотканного из множества личных времен), представляющего собой, одним словом, историю человечества и чувства, гуманизма и юмора и всего такого прочего. Ничто не препятствует людской расе как таковой вовсе не иметь грядущего, если, к примеру, наш род, незаметно меняясь (это аппарель моего аргумента), эволюционирует в novo-sapiens’a или в совершенно другой вид, который будет наслаждаться иными формами существования и воображения, за пределами человеческого представления о Времени. В этом смысле человек никогда не умрет, поскольку его эволюционный процесс может не иметь таксономической точки, соответствующей последней стадии человека в цепи небольших изменений, которые превращают его в Neohomo или в некую омерзительную пульсирующую слизь. Полагаю, наш друг больше не станет нам досаждать.

Я пишу «Текстуру Времени» – трудное, восхитительное и благословенное сочинение, которое я намерен положить на освещенный рассветными лучами стол все еще отсутствующего читателя, – чтобы очистить мое собственное представление о Времени. Я хочу исследовать сущность Времени, а не его течение, ибо я не верю, что его сущность может быть сведена к его течению. Я хочу ласкать Время.

Можно быть любителем Пространства и его возможностей: возьмем, к примеру, скорость, скольжение и сабельный свист скорости; орлиный триумф управляемой скорости; счастливый крик виража; а можно быть любителем Времени, эпикурейцем длительности. Я наслаждаюсь Временем чувственно, его материей и протяженностью, ниспаданием его складок, само́й неосязаемостью его сероватой кисеи, прохладой его континуума. Я хочу с этим что-нибудь сделать; предаться иллюзии обладания. Я знаю, что всякий, кто пытался добраться до зачарованного замка, заплутал во мраке или сгинул в трясине Пространства. Я также знаю, что Время – это жидкая среда для разведения метафор.