Монтегрейн сидел, подперев рукой подбородок, и смотрел в окно. Мэл подмывало что-то сказать, но не находилось слов. После вчерашнего она чувствовала себя предательницей — отвратительное чувство.

И все же ей требовалась информация. А еще было по-настоящему любопытно.

— Почему девочки? — не выдержав, все-таки задала вопрос.

Монтегрейн отнял голову от ладони и повернулся к ней, оставив локоть спокойно лежать на оконной раме.

— Вариант, что девочки мне нравятся больше, чем мальчики, не рассматривали? — поинтересовался на удивление весело. Почему-то она ожидала упрека или злости в ответ на свое чрезмерное любопытство.

Но когда мужчина обратился к ней так, не смогла сдержать улыбки.

— То есть хотите сказать, что растите себе несколько сотен будущих наложниц? — поддавшись внезапному азарту, поддержала игру.

— Естественно, — усмехнулся Монтегрейн. — Когда они достигнут совершеннолетия, я как раз стану совсем старый и дряхлый, и они всей этой оравой будут носить меня на руках.

Амелия ничего не могла с собой поделать — рассмеялась.

— Ну вот видите, — съязвил Рэймер. — Сами сказали, и самой же смешно.

— Я такого не говорила! — все ещё давясь смехом, возмутилась Мэл.

Он бросил на нее такой взгляд: «Ну-ну, я так и понял». И Амелия отвернулась к окну, чтобы наконец просмеяться и вести себя как подобает леди.

— Почему вы запрещаете себе смеяться? — тут же прилетел ей в спину вопрос.

И смех и правда словно ветром сдуло. Позвоночник задеревенел.

Амелия медленно повернулась. Монтегрейн в своей излюбленной и порой ужасно раздражающей манере смотрел на нее в упор.

Сперва хотела сказать, что ему показалось. Потом — что он выдумывает и наговаривает.

В итоге сказала правду:

— Это некрасиво. Леди должна вести себя достойно, а не хохотать, как крестьянка.

Темные брови супруга поехали на лоб, будто собираясь встретиться со светлыми теперь волосами.

— Вы сейчас серьезно? — спросил он осторожно, так, как говорят или с очень маленькими детьми, или с умалишенными. Амелия дернула плечом — какие уж тут манеры? — Серьезно, — вынес вердикт Монтегрейн с таким видом, будто она только что призналась ему в чем-то невероятном, например, в том, что у нее три ноги и все правые, с коленями не в ту сторону.