Монтегрейн уперся в нее тяжелым взглядом.

— Вы знали?

— Ч-что?

Растерянные голубые глаза, побледневшее лицо, подрагивающая в волнении нижняя губа, резче обозначившиеся морщины на уже дряблой от возраста коже. Можно ли так сыграть испуг и удивление? Он уже не мог утверждать с уверенностью.

— Крист, ищи ее! — рявкнул Рэймер, не оборачиваясь, отчего матушка Соули вздрогнула так сильно, будто ее стегнули по плечам плетью.

За спиной раздались быстрые удаляющиеся шаги.

Они с кухаркой остались вдвоем. Амелия отстала где-то в коридорах.

— Еще раз, — Монтегрейн шагнул к матушке Соули ближе. Ростом она доходила ему до груди, ещё и втянула голову в плечи, будто у него и правда в руках была плеть. — Вы. Знали?

— О чем, м-милорд? — Нижняя губа женщины задрожала сильнее, огромные от ужаса глаза увлажнились.

Рэймер выругался и отступил. Провел ладонью по лицу, заставляя себя успокоиться. Потом упер руки в бока и поднял лицо к потолку. Как там надо? Досчитать до десяти? У него никогда не получалось.

— Милорд, что случилось? — робко спросила матушка Соули, видимо, наконец, убедившись, что ее никто не станет убивать.

— Чай, — выдохнул он. — Вы видели, как Лана заваривала чай?

Глаза кухарки округлились, а потом в них вдруг забрезжили понимание и еще более откровенный ужас.

— Она привезла его с собой. Обычный чай. Я вчера пила… А сегодня хотела помочь заварить, но она отказалась…

Чтобы мать не заметила, что еще она туда подсыпает, разумеется.

Окончательно догадавшись о том, что натворила ее дочь, матушка Соули накрыла дрожащие губы ладонью.

— Моя девочка…

«Дура ваша девочка!»

Он не успел ничего сказать.

— Рэйм, — окликнули его со спины.