Женщина в зеркале сделала глубокий вдох. Катя будто почувствовала, как её лёгкие заполнились сжатым воздухом и теперь находились совсем близко к тому, чтобы взорваться в грудной клетке. Наконец женщина с серыми глазами (как внимательно она на меня смотрит) заговорила, и с самых первых слов голос её начал набирать силу.

– Потому что Мария Фёдоровна очень ругалась на тех, кто поправлялся. А она… Я помню, как она ругалась. Даже если она кричала на кого-то другого, самой хотелось провалиться сквозь пол или просто исчезнуть, лишь бы на тебя так не кричали.

– Но ты всё равно ела пончики, как бы сильно не боялась Марии Фёдоровны. Плакала и ела. Помнишь, что ответила мама после того, как спросила, в чём дело, и ты всё ей рассказала?

– Да… – Женщина попыталась опустить глаза, но Катя не позволила ей этого сделать. В её глубоких зрачках она видела своё отражение – чёткое, будто отточенное на чёрном металле. – Она сказала, что я могу есть то, что хочу, и никого это волновать это не должно. Моя фигура – это моя фигура, ничья больше. А Мария Фёдоровна может пойти в задницу, если не разрешает детям есть шоколад. Ну, так сказала мама. Она…говорила, что будет любить меня с любой фигурой. Главное, чтобы я сама себе нравилась.

– И у тебя потрясная фигура. К тридцати трём на тебя всё ещё встаёт у подростков! Послушай, – Катя подняла руку, поднесла ладонь к женщине и соприкоснулась своими пальцами с её, – мама была права: главное, чтобы тебе всё нравилось. Не переживай из-за этих дурацких волос. Да, ты уже не совсем молода, но с плеч песок ещё вроде не сыпется, так что хватит ныть. Ты прекрасна, Кать. Прекрасна так, как есть. С седыми волосами, с морщинами, с растяжками – нахрен, всё равно прекрасна. На остальных плевать и размазать. Мир полон дерьма, ты это и так знаешь, но не позволяй этому дерьму заливаться внутрь тебя. Будь сильной. Будь стойкой…даже когда совсем одна. Ты выжила не для того, чтобы смотреть на себя плакать и вспоминать о каком-то подростке, с которым завязался такой нелепый роман, нет! Ты выжила для большего. Ты… – Катя подняла вторую руку, и в ответ женщина проделала то же самое. Они положили ладони друг на друга. – Я повторю: ты прекрасна. Никому не позволяй переубеждать тебя в этом. Лучше, знаешь, вырви язык этому кретину и вставь ему же в задницу, чтоб он прочувствовал свою остроту. Люби себя – это моя просьба. Люби ни за что, просто так, наслаждайся временем, проведённым с собой. Люби свои шрамы, какими бы ужасными они ни казались. Тяжело, знаю, но старайся любить просто так, не выискивая в этом смысл и кайфуя. Катя, ты достойна любви, и в первую очередь – от самой себя. Только с собой ты будешь каждое, каждое грёбанное утро. Давай, намотай на кулаки сопли и соберись, у нас сегодня ещё тренировка. Ягодичные, кстати. – Они обе улыбнулись, не отрывая взгляд друг от дружки. – Кто бы что тебе ни говорил, знай, что ты самая лучшая, самая сильная, самая красивая. А если вдруг кто-то начнёт возражать, ты в курсе, что делать.