Главное, чтобы под ногами не мешался.

И все это поняли. Светозарный определенно обиделся, но промолчал, только губы поджал.

– Идите, – Ричард не хотел, чтобы это прозвучало приказом. А оно прозвучало именно так. И никто не посмел ослушаться. Первым вышел Ксандр. За ним потянулись остальные.

А вот демоница не сдвинулась с места.

Только хвост её нервно дернулся.

И главное смотрит она на Ричарда выжидательно, словно… словно он обещал что-то, а потом взял и забыл. И сейчас он пытался мучительно вспомнить, что именно обещал. Не выходило.

– Тебе плохо, – сказала демоница утвердительно. – Оно на тебя влияет.

– Она. Тьма.

Спорить не хотелось. И надо было бы уйти, но вместо этого Ричард сел. На ковер. И пальцы сами скользнули по шелковой его поверхности.

…ковры привезли с последним караваном. Много. И седобородый купец, низко кланяясь, рассказывал о далекой дивной стране, в которой эти ковры создавались. А их раскатывали, один за другим, и дамы восхищались, ахали, но не смели подходить.

Матушка выбирала первой.

Всегда.

Неписанные правила маленького двора. И матушка выбирала. Не долго, нет. Ей сразу глянулся этот, льдисто-синий, зимний какой-то с серебряными цветами. Сколько раз Ричард лежал на нем. И на той вот медвежьей шкуре, которая теперь валялась у окна. Правда, сейчас от ковра пахло пылью.

Безнадежность.

И резкий окрик, который заставляет сжаться. Матушка роняет что-то… что? Гребень. Костяной гребень с красными камушками. Он падает на ковер.

Ричард помнит.

Урывками.

И чем больше он пытается, тем хуже.

– Погоди, – демоница выбралась из кресла и подошла, чтобы опуститься рядом. – Не мучай себя.

– Я не мог забыть!