– Знаешь, а ведь может оказаться правдой… – демоница осеклась и замолчала.
«Она менялась. Незаметно. А теперь рядом со мной… кто? Я до сих пор не уверен, что поступил верно. У меня ведь не было ни одного доказательства её вины. Зато была она сама, полная любви и всепрощения. И даже когда я срывался, когда умолял её открыться, обещая, что справлюсь с тем, что овладело её, она лишь мягко улыбалась. Что мне ещё было делать? Я заменил живых людей мертвецами».
«Она менялась. Незаметно. А теперь рядом со мной… кто? Я до сих пор не уверен, что поступил верно. У меня ведь не было ни одного доказательства её вины. Зато была она сама, полная любви и всепрощения. И даже когда я срывался, когда умолял её открыться, обещая, что справлюсь с тем, что овладело её, она лишь мягко улыбалась. Что мне ещё было делать? Я заменил живых людей мертвецами».
Ответы.
И Ричард получает их. Но… те ли это ответы, которые ему нужны? Да и вовсе, можно ли верить этой… проклятой книге?
«Я призвал Ксандра. Может, он и тварь, которую оставили по недомыслию, но он верен нам. Он глядел на нее. И поклялся, что не видит ни тьмы, ни одержимости. Впрочем, я сам провел все известные ритуалы. А она позволила провести, кроткая и смиренная, хотя в том мне виделось издевательство. Ни подтверждения. Ни даже сомнений. Но и уверенности в обратном нет. Еще Ксандр нужен, чтобы присмотреть за Ричардом. Я не знаю, что она сделала, но мой сын меня избегает. А когда смотрит, я вижу в его глазах ненависть. И если прежде я еще пытался преодолеть её, то весьма скоро понял, сколь бесполезно это».
«Я призвал Ксандра. Может, он и тварь, которую оставили по недомыслию, но он верен нам. Он глядел на нее. И поклялся, что не видит ни тьмы, ни одержимости. Впрочем, я сам провел все известные ритуалы. А она позволила провести, кроткая и смиренная, хотя в том мне виделось издевательство. Ни подтверждения. Ни даже сомнений. Но и уверенности в обратном нет. Еще Ксандр нужен, чтобы присмотреть за Ричардом. Я не знаю, что она сделала, но мой сын меня избегает. А когда смотрит, я вижу в его глазах ненависть. И если прежде я еще пытался преодолеть её, то весьма скоро понял, сколь бесполезно это».
– Я его не ненавидел… или ненавидел? Проклятье!
– Успокойся. Ты все вспомнишь. Если и вправду…
«Деревню мне тоже пришлось перенести. Я отправил людей к побережью. И староста понял. Многие вовсе, сколь знаю, предпочли покинуть мои земли. И не могу винить, ибо неизвестность и тихая смерть пугают куда больше обычной нежити. Я поднял Легионы, призвал их в Замок, чего не делали никогда-то прежде. Признаться, воцарившаяся тишина сводила меня с ума. А она заболела»