Точно.

Пыль.

И еще ржавчина на острие клинка. Кто ж так с оружием обращается? За ним уход надобен. Она укоризненно покачала головой, а Легионер в ответ лишь руками развел. Мол, не он виноват.

Вот ведь.

Он довел до двери.

Указал.

После на себя. И снова на дверь.

– Наедине не оставишь?

Легионер покачал головой. Не оставит. И пускай.

Дверь открылась. Тогда-то Брунгильда и увидела человека, который… которого… любила? Нет, это не было любовью, хотя могло бы стать. Ведь и вправду могло.

Он больше не казался ей слабым. Да и…

– Пришла? – мрачно осведомился Никас.

Комната, в которой его заперли, была невелика. Кому она принадлежала прежде? Явно человеку. И человек этот оставил многое. Ладно, кровать, но вот было на ней цветастое покрывало. А на спинке висело полотенчико, расшитое васильками. И пусть нитки поблекли, и ткань казалась серой, но ведь… было.

Оно.

Ковер на полу.

Тапочки, стоптанные на одну сторону. Стеганый халат, который Никас накинул поверх камзола. А тот бросил на пол.

– Пришла, – спокойно ответила Брунгильда, чувствуя, как закипает в душе обида. А ведь… ведь могло бы сложиться. Даже если не здесь, то… он ведь сам рассказывал, сколь велик мир. И они могли бы отправиться, что на север, что на юг. Корабль-то отец отдал. В приданое. Правда, старый, но все одно хороший.

И команда была.

Эти не бросили бы.

– Зачем? – Никас провел по волосам дрожащею рукой.