– Поговорить.

– Еще не наговорилась? – в его голосе звучало раздражение и немалое.

– Нет, – Брунгильда все же переступила порог.

А вот темная фигура Легионера в дверях и замерла. Он просто стоял, и одно это присутствие успокаивало.

Жаль, что мертвый.

За мертвеца замуж не выйдешь… странная мысль.

– Ты все слышала, – Никас дернул плечом. – Или мало? Я ведь помню. Помню все. Каждое слово. Каждое мгновенье этого разговора. Заморочил он… сволочь!

– Он?

– А кто? Я… я просто хотел узнать. Понять. Про отца! А ты сама согласилась помочь! Добровольно!

– Ты не предупредил, что во время ритуала я могу умереть.

– Но не умерла же! Слушай… он, кажется, тебе симпатизирует, – глаза Никаса блеснули. – Этот Повелитель… странный у него вкус, конечно, но что еще от отродья тьмы ждать. Попроси его. Скажи, что не имеешь претензий… в конце концов, ты ведь жива. Что уж теперь?

Брунгильда осторожно опустилась на низкую скамеечку. Резная. И сделана кем-то, кто, может, не сильно разбирался в резьбе, ибо та была грубой и кривоватой, но сделал скамеечку с любовью.

Что с ним стало?

– Скажи… пообещай компенсацию. Дядя заплатит.

– Дядя знал, что ты с чернокнижием связался?

– Это… это не имеет значения!

– Имеет, – возразила Брунгильда. – Он там. На острове. И если он знал…

– Да не знал! Он бы… беспокоишься? После всего? От тебя ведь избавились. Ты должна понять. Ты такая же, как я! И от меня избавились! От нас обоих. Сочли негодными, выставили… тебя вот сюда, меня… туда.

Он нервно тер руки. А кожа на них казалось белой. И белизну эту разрезали крохотные трещинки.

– Мы должны держаться вместе. Помогать друг другу. У тебя есть корабль.