Нельзя верить нелюди.

Нежити.

Нельзя…

– Разве? Ты ведь так тосковала по ней… а еще она знает.

– Что?

И разговаривать не следовало. Надо… надо к двери.

– Не бойся, я не обижу, – старуха скалится. И зубы у нее кривые. – Я ведь теперь знаю все, что знала она. А она знала… она ненавидела её не потому, что не смогла родить свою дочь. И не потому, что та украла твоего отца… нет…

Шепот.

Шелест.

– Она ненавидела из-за дара… из-за дара, о котором все забыли… все… не она… когда-то давным-давно великий каган… воистину великий каган, имя которого повергало в прах врагов, прошел всю степь. И дошел до края моря.

Надо…

Не слушать. Но до чего сложно.

– А вернулся с новой женой. И была она ликом бела, а волос имела золотой. А еще умела прозревать грядущее. Оттого-то и стал каган еще более велик. Многие земли завоевал он. Многие народы склонились пред его силой. И правил он долго, а когда пришел черед, разделил земли меж сыновьями. Но велел лишь заботиться о сестре, о той, что принесла ему белоликая жена.

Теттенике… знает, о ком речь.

Кто еще в степи не слышал о великом Соколе? Но дочь… у него не было дочери.

– Только, когда, схоронив отца, вернулись сыновья во дворец, не нашли в нем ни жены златоволосой, ни сестры своей. Многих гонцов отправили они, желая вернуть беглянок, да разве управиться им с теми, кто видит грядущее?

– При чем тут я…

А голос дрожит.

Из зеркала же на Теттенике смотрит чернота.

– Ахху укрыли их. Ахху берегли. Хитрые старухи… пользовались… ничего-то они сами не умеют. Разве что так, мелочи… а вот чужой дар использовать – дело другое.