Неправда.

– Они не пленяли, нет. Как пленишь того, кто способен из тысячи путей выбрать одну? Нет, слишком опасно… они приручали таких, как твоя мать. Как ты… но она оказалась упрямой. И влюбилась в твоего отца. Покинула безопасный дом.

Ложь.

Нельзя…

– За то и умерла. Степи не нужен был второй Сокол. А вот дитя золотой крови – да. И меня поставили приглядывать. Ты должна была умереть. И тебя бы схоронили. А потом откопали, чтобы спрятать, как было это прежде.

– Моя… мать…

– Шоушан не убивала её. Верней, не сама. Она сделала, что было велено. И поплатилась. Ей ведь тоже никто не сказал, что, сотворив подобное, лишишься силы. А потом и вовсе… благословение Матери степей уходит с жизнью. Она же хотела жить. Она пошла к старухе ахху и потребовала, чтобы та исцелила. А та лишь рассмеялась. Хитрая, подлая тварь…

– И ты… то есть Шоушан её убила.

– Убила. И умерла. И поняла, что способна снова жить. Но не так, как другие. Да… ты должна быть ей благодарна.

– За что?

– За то, что она не отдала тебя ахху. Жила бы ты в запертом городе, думая, что он весь и есть мир.

Странно так.

Неправильно.

И…

– Ты… – Теттенике отвела взгляд. – Ты лжешь?

– Зачем мне?

– Чтобы я посмотрела в твое зеркало.

– Ты и без того посмотришь, – отозвалась старуха, снова меняя обличье.

– Вы…

– Тише! – тварь прижала палец к губам. И насмешливо поинтересовалась. – Так мое зеркало тебе не по вкусу? Может, это сгодится?