И поредел.

А дорога… любая дорога куда-нибудь да выведет. И Брунгильда бодро зашагала вперед, не оборачиваясь на хрупких ладхемок – хотя вот было в душе что-то этакое, недобренькое, что уж теперь-то они поймут. Знать бы еще что…

Теттенике сидела на обочине, задумчиво выплетая венок из неестественно огромных роз. Те щетинились шипами, но пальцы Теттенике как-то умудрялись не касаться шипов.

– Долго вы, – сказала она с упреком. И поднялась. А потом надела венок, который сомкнулся и превратился в корону.

Вот ведь.

– А эта где? – Брунгильда погладила секиру, успокаиваясь. – Мудрослава?

Теттенике молча указала вперед, туда, где сквозь зыбь тумана проступали очертания города. И не ошиблась. Мудрослава Виросская обнаружилась перед воротами. То есть, некогда это были ворота и преогромные. Через такие и пара кораблей пройдет. А самое странное, что стояли они словно наособицу. Стены-то не было.

Стены не было, а ворота имелись.

Каменные колонны уходили куда-то ввысь, теряясь в тумане. И видно было лишь, что они где-то там есть, но где – не понятно.

А вот резьба, колонны эти украшавшая, сохранилась неплохо. Хотя тоже не понятно. Люди какие-то. Повозки. Корабли. Все и сразу.

– Ну вот! – радостно воскликнула рыжая сестрица Мудрославы, выглянув из-за колонны. – Говори…ла же, что явятся! Куда денутся.

Мудрослава вздохнула и закатила глаза.

А потом сказала:

– Где мы вообще?

Брунгильда же, коснувшись колонны, вдруг осознала, что мир вернулся. Тот, который настоящий. И это тоже было странно, но…

– Там, где и должны быть, – спокойно ответила Теттенике. – В Мертвом городе.

– Кому должны? – Летиция раздраженно смахнула с волос остатки тумана. – Я вот не помню, чтобы кому-то что-то задолжала…

Теттенике поглядела на нее с укором. А потом спросила:

– Жить хочешь?

– А выйдет?