Там уже прятались другие, тоже обманутые мелким дождиком. Разглядев лица, я тут же пожалела, что пошла в эту сторону. Знай я, что здесь будут они, лучше бы промокла под дождем до нитки, чем пришла сюда; но отступать было поздно.

Я не успевала закрыть зонт, и мне пришлось, поставив его раскрытым на пол, первым делом согнуться в поклоне и произнести приветственные слова:

– Всех благ восьмой госпоже, всех благ десятой госпоже.

Десятая госпожа тут же отвернулась, игнорируя меня, а восьмая с легкой улыбкой сказала:

– Выпрямись.

Я послушалась. В данный момент мне хотелось лишь одного – поскорее уйти, поэтому я снова поклонилась и произнесла:

– Если ни у одной, ни у другой госпожи нет никаких поручений, то ваша покорная служанка откланяется.

Восьмая госпожа молчала, пристально глядя на меня. Так как она не произносила ни слова, я не осмеливалась двинуться.

Когда я почти закаменела под ее пристальным взглядом, с другого конца галереи вдруг донесся топот бегущих ног, и звонкий детский голосок позвал:

– Матушка!

Слегка повернув голову, я увидела мальчугана четырех или пяти лет от роду и мчащегося следом за ним евнуха. Ребенок не обращал на того никакого внимания и с ходу бросился в объятия восьмой госпожи. Внешностью он весьма сильно походил на восьмого принца, должно быть, это был Хунван. Испытав сильное волнение, я снова опустила голову, стараясь не смотреть на него.

Приобняв мальчика, восьмая госпожа шутливо побранила его:

– В следующий раз не бегай так, споткнешься, упадешь, и твой отец снова будет беспокоиться. Когда ты шалил в прошлый раз, пользуясь тем, что служанки не видели, ты опрокинул подсвечник, и тебе на руку накапало горячего воска. Ожог был не очень сильным, но твой отец наказал всех служанок, что находились тогда в комнате, и получившие самое тяжелое наказание три месяца не могли ходить.

Продолжая стоять согнувшись, я внимательно прислушивалась к ее словам. Вот уж не думала, что стану свидетельницей подобной сцены так скоро.

Сколько бы раз я ни пыталась представить это в своей голове, обида, которую я почувствовала в тот момент, была сильнее, чем я могла вообразить. Зачем мне, тихой, спокойной, доброй девушке, путаться с такими людьми? Если подобное будет происходить каждый день, то на что станет похожа моя жизнь?

Хунван, не обращая ни малейшего внимания на слова матери, прижался к ней ближе и, глядя на меня, воскликнул:

– Она очень похожа на тетушку!

– Конечно, похожа, они же сестры, – подала голос десятая госпожа.

Услышав ее слова, Хунван вдруг вырвался из объятий восьмой госпожи и подбежал ко мне. Отвесив мне пинок, он прошипел: