Гор насупился.

– Я не мог исключить возможность, что письмо попадет к Нежане, – нехотя признал он.

Щелк! Загадка сложилась в голове, заставив задохнуться. Сердце упало. Вот, значит, как… а она-то…

– Ты узнал ту нить с бирюзой. И решил, что Тильмар заморочил мне голову, а потом уехал. И бусы подарил, чтобы откупиться. Решил, что обманутая дурочка бросилась за ним в погоню, оттого и рвалась в Ольховник, – шепотом выдавила Ярина, уставившись на одеяло, потому что в лицо Гору она больше никогда посмотреть уже не сможет.

– Ярина…

– Ты и замуж за Ивара хотел меня отдать, чтобы друга спасти от скандала с женой, – продолжила она, задыхаясь все больше. – А когда не вышло, предложил с тобой поехать, лишь бы я до Ольховника не добралась. Я никак понять не могла…

– Ярина.

Тильмар с тревогой смотрел на них обоих, а она не могла оторвать взгляда от пальцев Гора, нервно комкающих лоскутки одеяла.

– Пойду, посмотрю, что там с травами, – вымороженно улыбнулась она, поднимаясь.

Только бы не заплакать. Только бы…

– Послушай…

Ярина подавила порыв зажмуриться и зажать уши. Она давно не дитя, справится. Только коса-то выросла, а вот ум – нет. Так дурочкой и осталась!

Надо просто уйти туда, где никто не увидит.

Холодные пальцы коснулись запястья, и она не выдержала – вылетела из горницы. Едва не скатившись с крыльца, пронеслась по двору, к бане и со всех сил опустила за собой засов. Колдовству он не помеха, но должны же они понять.

Подступившие слезы исчезли без следа. Не осталось ничего, в душе словно Пустошь раскинулась. Нет, даже та была живой, теплой. А здесь – один черный пепел, как на той прогалине.

– Вот оно как… – повторила Ярина в темноту и не узнала свой голос.

Все ведь одно к одному сошлось. Гор отчаянно хотел ее спровадить, потом, поразмыслив, признал в бусах знакомую работу. Конечно, злился каждый раз, когда она упоминала Ольховник. Тильмар ему друг, Нежку любит, семья у них счастливая, а тут полоумная какая-то вбила себе в голову невесть что. Вот и решил остановить.

Смешно, но Ярина его понимала. Если б дело касалось сестры, разве б не придумала она какую-нибудь хитрость? Не захотела бы остановить, чтобы чужак счастье Нежке не порушил?

Но больно.

Она по стенке сползла на пол.