Одна из лошадей сломала ногу, другая – шею. Еще две лошади так и стояли в упряжке, ожидая, пока их распрягут, и как ни в чем не бывало щипали траву. Прямо за ними открывалась страшная картина побоища.

Трое мертвецов так и свисали с деревьев, щетинясь застрявшими в груди стрелами, но большая часть убитых лежала внизу, целыми грудами, и среди мертвых разбойников то тут, то там виднелись и воины короля. Почти сразу Гисла заметила посох Хёда – он торчал из земли, словно дротик, глубоко вонзившись в грязь заостренным концом, и она бросилась к нему, выдернула и только потом заметила самого Хёда. Он шел к ней от опушки леса, весь в грязи, осторожно прокладывая себе путь среди трупов.

Но тут их с Альбой заметили и окружили воины короля, спешившие убедиться, что они целы и невредимы, и она на время потеряла Хёда из виду.

– Северянин пытался нас предупредить. Но мы его не послушали, – сознался кучер начальнику королевской стражи. – Я думал, он устал, хочет ноги размять, облегчиться, а грязь была такая глубокая, что останавливаться было нельзя.

– Засаду устроили северяне? – с подозрением спросил кто‐то. – Быть может, он с ними в сговоре?

– Северяне отплыли из Берна два дня тому назад, – отрезала Гисла. – А мы выехали еще раньше. Как же они, не имея лошадей, сумели нас обогнать и устроить засаду? Я тоже слышала, как слепой воин просил вас остановиться.

Увидев, что воин устыдился, Гисла прикусила себе щеку изнутри, не желая сказать слишком много. Король проталкивался сквозь ряды своих стражей, раздавая приказы, требуя ответов, и все вокруг принялись обсуждать произошедшее.

– У них нет клана, – предположил кто‐то еще. – Это если судить по одежде.

– Они из Берна, – сказал Хёд, выходя из толпы.

Король обернулся к нему, а его люди расступились, чтобы дать Хёду дорогу. Гисла шагнула вперед, посохом помогая себе расчистить путь. Подойдя к Хёду, она взяла его за руку и вложила в нее рукоять посоха.

Он чуть скривился, словно ее прикосновение причинило ему боль, и она сразу отступила, боясь, что ее внимание привлечет к нему ненужный интерес. Лицо у него было все в ссадинах, один глаз вспух и не открывался, но двигался он так, словно не был серьезно ранен. Казалось, что кровь у него на одежде принадлежала не ему, а его обидчикам.

– Откуда ты знаешь, что они из Берна? – напустился на него начальник стражи.

Хёд указал посохом на израненного пленника, которого привязали к стволу дерева. Тот был грязен и бледен, и жить ему оставалось совсем недолго.

– Он сказал мне, что они бернцы.

– И ты ему поверил? – вскинулся начальник стражи.