– Омид, – тихо сказала Ализэ. – Покажешь, где пряталась эта леди?

– Ваше Высочество, – внезапно произнес Хазан, снова опуская глаза к полу. – Вам нужно идти. Сейчас же. Вы должны со всей возможной поспешностью покинуть…

– Да, хорошо, – холодно отозвался Камран. – Не надо устраивать истерик, министр. Прошу меня извинить…

Его прервал резкий, пронзительный крик.

38

38

Ализэ со всех ног бросилась в воцарившийся хаос, сердце ее сильно билось в груди. Омид спешил следом. Разум девушки и так кружился под тяжестью стольких открытий, а теперь еще и это? Что же могло произойти?

Ализэ едва успела сообразить, что Хазан был министром принца, и с трудом поняла, что на самом деле Хазан говорил не с Камраном, а с ней, когда просил покинуть бал, предупреждая, что здесь небезопасно.

Он выглядел настолько обеспокоенным, что это напугало девушку.

Возможно, Хазан боялся, что она не успеет: Никак сказал, что Ализэ нужно покинуть дворец до полуночи, но он бросил ее с такой небрежностью, что она и не ожидала, что он говорил это буквально. Но даже если его слова были правдой, – Ализэ взглянула на часы в вестибюле, – у нее оставалось еще тридцать пять минут. Времени было предостаточно.

Неужели Хазан хотел, чтобы она добралась до транспорта одна? Он сказал, что посылал сообщения, но какие именно? Быть может, он имел в виду записки, приложенные к платью и туфлям? Или он имел в виду появление медноволосого?

Нет, подумала Ализэ, Хазан, должно быть, имел в виду туфли: они подходили для побега от опасности лучше всего.

О, если бы только она сумела застать Хазана одного – если бы ей удалось выкроить хотя бы минуту его времени!

Ализэ оглянулась, ища юношу взглядом, однако Камран и его министр были окружены надвигавшейся толпой гораздо меньше: люди уступали дорогу принцу даже в переполохе.

И этот переполох был необычным.

Крики стихли, но и музыка тоже. Все больше людей стекалось к источнику шума, хотя некоторые замерли в замешательстве; казалось, все ждали, не будет ли объяснен страшный крик чрезмерным оживлением присутствующих – возможно, какая-нибудь женщина упала в обморок или кто-нибудь слишком разволновался. И все, казалось, задавались вопросом, можно ли продолжать наслаждаться вечером, раз уж причины для паники пока никто не подтвердил.

Ализэ как раз протискивалась сквозь толпу, переживая за госпожу Худу и гадая, куда та могла подеваться, когда тишину пронзил еще один вопль. Девушка застыла на месте, потрясенно узнавая голос.

– Нет! – кричала госпожа Худа. – Нет, я не стану… Ты не можешь…