Сегодня лисица вместе с Дареном вышла на площадь, держась чуть позади. Царь обошёлся без помоста и красивых церемоний – просто вышел к людям. Ему важно было напомнить, что сегодняшний день не праздник, это день скорби и день памяти, потому что в той битве – как и в любой другой – были только проигравшие. Об этом он и говорил людям, которые приветствовали его бурными овациями, как царя-освободителя и царя-спасителя.

Дарен этого не любил.

– Три года назад мы с вами узнали страшную правду о том, что на самом деле случилось пятьдесят лет назад, – начал свою речь царь. – Алчность, тщеславие, гордыня и страх нескольких людей положили начало многолетней вражде. Маленькая ложь нескольких людей множила боль, угнетение и смерть десятки лет и вернулась к нам болью и смертью. Ненависть не может созидать. Боль не может порождать счастье. Ложь не может творить дружбу.

Заблуждаясь, мы множили ненависть. И ненависть вернулась к нам в ответ. Страшные битвы, что увидел Даргород, кровь, которая омыла всё Вольское Царство, должны сказать нам лишь об одном – нельзя дать этому случиться снова. Нельзя допустить ненависти, мести, лжи. Нужно жить в мире. В любви. Без страха. И я сделаю для этого всё, но не я один, потому что идти вам не за мной, а за своим сердцем. А каждое сердце – я верю – хочет любви.

* * *

В этом году весна проснулась рано и залила всё зеленью, отобрав последние седмицы у зимы. В Лютоборах совсем ничего не изменилось. По крайней мере, так показалось Василисе, когда она верхом въехала в деревню. Тот же свежий запах с реки, те же избы с резными наличниками и будто бы даже те же дети гоняли тех же гусей. Только вот Василису – Ворона в новеньком чёрном кафтане, – кажется, никто не признавал, с интересом поглядывая издалека. Чародейка поправила длинные волосы. Она теперь почти всегда носила их распущенными, чтобы лишний раз не пугать людей шрамами. Хватало её хмурого взгляда и чёрного кафтана, на котором красовалась серебряная брошь в виде ворона на полумесяце.

Василиса остановилась у дома старосты и спешилась, но подойти к крыльцу не успела.

– Васька, ты, что ль? – окликнул её знакомый женский голос. – Ай! Какая стала! Едет, важная вся. Я еле поспела за тобой. Ну, девка!

К ней торопилась Майя, как всегда, с корзинкой, полной трав. Рядом с ней шёл огромный серый пес. У Василисы пересохло во рту.

– Это Вой? – спросила она, безошибочно узнавая пса своего наставника, но всё ещё сомневаясь.

Вместо ответа Майя крепко обняла Василису, да так, что затрещали кости. Похлопала по спине, вышибая весь воздух из лёгких, и отстранилась, утирая слёзы.