Довольно заурчав, лавовый страж отступает, снова разгорается и, улыбнувшись мне, утекает прочь многоглазым огненным потоком.

Я же, выпрямившись, беру Арена под руку и направляюсь к крыльцу. Там стоят Вильгетта в платье с рюшками, Бальтар в пестрой шелковой мантии, и бледный, с повязкой на голове Жэнаран Кофран в криво застегнутом мундире. Все трое смотрят на нас странно.

— Что? — спрашиваю я.

Вильгетта приоткрывает рот и закрывает, указывает куда-то мне за спину, но там ничего нет. Ее отец Жэнаран нервно сглатывает, взирая на меня чуть ли не с ужасом, и только Бальтар, кашлянув, объясняет причину всеобщей оторопи:

— Это ведь был лавовый страж Фламиров.

— Да, а что?

— Ты трогала лавового стража Фламиров, — непривычно тоненьким голосом произносит Вильгетта. — С ума сойти! Его даже Фламиры не трогают, он слишком опасен.

«Меня забыли! — Пушиночка влетает во двор, сверкая короной с изумрудами. — Меня!»

Когда она останавливается возле крыльца, у Жэнарана дергается глаз:

— Это детская корона рода Киарстен, к ней еще скипетр прилагается, эти артефакты плодородия находятся в розыске.

Пушиночка выплевывает скипетр к его ногам.

Первый мой порыв — сказать «это не я», но я беру себя в руки и, словно так и надо, отвечаю:

— Мы конфисковали их, чтобы скорее вернуть настоящим владельцам.

Мой ответ Арену очень нравится, он поглаживает меня по спине и проводит в дом между расступившимися Кофранами и Бальтаром.

Суд над Тавегрином Фламиром начинается на закате в огромном столичном зале суда, таком же черном, как нарнбурнский, но раз в пять больше. Все ложи заняты представителями правящих родов и прочих важных семейств империи, а несколько мест отведены представителям других стран и признанных миров — все же не часто выдвигаются такие обвинения. Глава рода Киарстен, уже получивший обратно артефакты, ловит мой взгляд и благодарно склоняет голову. Срыв печати между мирами и откачка магии ударила по их плодородным землям, нарушив сложную работающую на магии систему ирригации, так что артефакты плодородия там весьма кстати.

Снова перевожу взгляд на сцену со сферой на постаменте. В прошлый раз я была лишь на вынесении приговора, теперь, обнимая дремлющую на коленях Пушиночку, наблюдаю сам процесс.Тавегрина пока нет. «Ему пытаются взломать щит правителей, — поясняет Арен в ответ на мое удивление этим фактом, — чтобы можно было определить степень вины».

Я поднимаю взгляд в центр круглой сцены, где на каменном постаменте покоится металлический темный шар с золотыми символами, который делает это, проникая в сознание осужденного.