Как на грех я запыхалась и вдыхаю много пыли, а потому начинает сильно свербеть в носу. Я едва успеваю прикрыть рот рукой и громко чихаю.

Мой чих отзывается эхом.

Громко.

Я в ужасе замираю, сердце несется диким галопом. Прислушиваясь, не бегут ли ко мне писари, я не смею даже дышать.

– Будь здорова.

В горле застревает крик и сдавливает мне горло. Прижав руку к груди, я разворачиваюсь и вижу Слейда, прислонившегося к каменной книжной полке. В темной одежде, с пронизывающими зелеными глазами и силой, обвивающей резко очерченный подбородок, его почти не видно в темноте.

– Не делай так! – огрызаюсь я, хотя голос мой не громче выдоха. Я и так наделала слишком много шума.

С ухмылкой на бледном лице, скрестив перед собой руки, этот ублюдок выглядит совершенно спокойным и веселым.

– Что не делать? – наклонив голову, спрашивает он. – Не желать тебе здоровья?

Я оглядываюсь назад, словно готовясь к тому, что сейчас сюда ворвутся писари и схватят меня своими хрупкими руками, покрытыми от старости пятнами.

– Тихо! – шикаю я.

Теперь Слейд и вовсе не старается скрыть свой веселый настрой и расплывается в улыбке, а в темноте сверкают его зубы.

– Только ты бы осмелилась приказать королю Роту молчать.

– Может, таких людей должно быть больше… – бурчу я.

У него вырывается низкий хриплый смешок, напоминающий звук падающих с горы камней.

Слейд не успевает ответить на мою грубость, потому что в конце прохода внезапно появляется писарь, и у меня душа уходит в пятки.

Костлявыми руками он держит фонарь, который освещает его лицо, и оранжевый отблеск придает мужчине пугающий вид, а длинные белые волосы напоминают огненную завесу. Одетый в тяжелую пурпурную мантию, волочащуюся по полу, он тут же окидывает меня возмущенным взглядом.

– Что вы тут делаете?

Во рту пересыхает, я тщетно пытаюсь придумать отговорку.