Мужчины не ждут от меня разрешения. Джео хватает меня за руку и сжимает ее.

– Пригни голову и беги, как раньше. Хорошо?

С трудом киваю, перед глазами все расплывается от внезапно нахлынувших чувств, с которыми мое тело не знает, как справиться.

Нил встает у двери, а Пруинн и Джео осторожно открывают вдвоем ставни и выглядывают на улицу.

– Ничего, – заявляет Пруинн. – И повозка на месте.

Джео смотрит на стражника.

– Вперед.

Все происходит слишком быстро.

Нил как можно тише открывает засов, а Джео и Пруинн разбивают окно. Потом Нил выбегает через дверь с высоко поднятым мечом, изрыгая угрозы, а Джео выпрыгивает из окна.

Когда Джео оказывается на улице, мужчины дружно толкают и тянут меня. Я вываливаюсь через окно, и мой наложник вытаскивает меня, обхватив за талию. Но юбки платья цепляются за острые края, стекло режет кожу, и из порезов сочится кровь. Когда я, приземлившись в снег, шиплю от боли, в воздухе разносится крик.

Нил.

Как и прежде, крик отдается эхом и растягивается, а потом внезапно обрывается, и становится ясно, что вместе с ним оборвалась и жизнь.

Кровь гулко стучит по венам от страха и ужаса. Джео хватает меня за руку, а Пруинн выпрыгивает из окна. Потом мы бежим к повозке, ноги проваливаются в снег, доходящий нам до колена. Лошади стучат копытами, трясут головами, шумно дыша, и испуганно ржут. Пруинн пробегает мимо нас и заскакивает на место кучера, хватает за поводья прежде, чем животные в страхе рванут вперед.

– Поспеши, Малина, – подталкивает Джео и почти тащит меня по снегу к задней части повозки. Когда я упираюсь руками в шершавое дерево, он помогает мне подняться, и краем глаза я вижу, как надвигается что-то темное. Поворачиваю голову и замечаю тень, двигающуюся по стене дома. Меня сковывает от ужаса.

– Джео…

Держа в руке кинжал, он поворачивается, но там ничего нет. Я судорожно ищу глазами, потому как знаю, что видела нечто, но тень исчезла и…

Вот.

Слева от тени, окутавшей дом, будто отделяются струйки странного черного дыма. Замерев от страха, я смотрю, как дым медленно рассеивается, превратившись в человека, чье лицо закрыто капюшоном. Его словно окутывает темная вуаль, будто тень липнет к нему. Даже меч в его руке затемнен, с острия угрожающе капает свежая кровь.