Рисса…
Я должна была что-то сказать Риссе.
Мысли в голове искажаются и преломляются. Я силюсь вспомнить. Все пытаюсь и пытаюсь…
Мидас смотрит на Полли, которая застыла на полу, и сжимает челюсти.
– Что это ты делаешь?
Полли бледнеет, ее просвечивающее платье собралось в складки вокруг бедер, и замирает, зажав в руке кусочки раздавленных лепестков.
– Мой царь…
– Я поручил тебе всего одно задание, – рычит Мидас. – Ты должна была привести ее сюда и приглядывать. Росу нужно было дать ей после демонстрации. Не раньше.
– Я… простите, мой царь. Фаворитка начала нервничать, потому я подумала…
– Тебя взяли в гарем не для того, чтобы думать, – перебивает он. – Ладно, позже разберемся с твоим наказанием. А теперь вставай и сейчас же уходи.
Голубые глаза Полли блестят от слез, а мои глаза округляются.
Я перевожу взгляд на Риссу. Уйти. У нас был план.
Мысли и воспоминания переворачиваются в воздухе, как сорная трава, подхваченная порывистым ветром. Обрывки и отголоски откалываются, давая мне возможность подобрать чахлые ветки. Каждая поднятая мною острая ветка впивается в мое болезненное сознание.
Я на балу, роса, которую держит Полли, течет по моим венам, а я собиралась уехать с Риссой. Вот почему она так на меня смотрит.
Меня пытается подмять облако замешательства, но я отмахиваюсь от него, сосредотачиваясь, пытаясь собрать сломанные ветки и разносимые ветром семена одуванчика.
Я должна была уехать с Риссой. Мы заключили сделку. Она хотела сбежать в ночь бала. Но случилось что-то серьезное, в этом я уверена. Ей нужно бежать без меня. Возможно, теперь это ее единственный шанс.
Полли хватается за брюки Мидаса и принимается умолять, плакать и просить прощения, чем отвлекает его.
– Уходи, – одними губами говорю я Риссе. – Беги.