По шее стекает капелька пота. Соленая дорожка скользит по спине и впитывается в кожу, причиняя острую боль, как будто попала на ранку, которой там быть не должно.

Сердце гулко бьется в груди.

Что-то не так.

Меня охватывает ощущение дежавю, потому что я уже говорила эти слова.

Капля за каплей начинает просачиваться последовательность событий, как вода, капающая со свода пещеры и образующая сталактиты моих воспоминаний. Я снова тру висок, глодая очередной жизнерадостный ритм, и только теперь понимаю, что Мидас говорит со мной.

– Что?

Он внимательно смотрит на меня. Я даже не осознавала, что Мидас подошел ко мне.

– Мне пора сделать заявление, а потом я должен провести демонстрацию. Потому мне нужно, чтобы ты была внимательной, – он говорит медленно, четко произнося каждое слово. – Мне нужно, чтобы ты сняла перчатку и позолотила перила, когда я дам тебе знак. Солнце заходит, потому времени у нас немного. Хорошо?

Я смотрю на него.

Я собиралась сбежать с Риссой. Я на балу. Кто-то дал мне росу. Спина болит.

Не услышав от меня ответа, Мидас вздыхает.

– Когда ты позолотишь перила, Драгоценная? – напирает он.

– Когда ты подашь знак.

Он натянуто улыбается.

– Правильно. Не забудь, хорошо?

Забыть… сколько же всего я забыла?

– Хорошо.

Бросив на меня еще один долгий взгляд, Мидас выходит на середину изогнутого балкона и, подняв руку, подает знак. Музыканты незамедлительно перестают играть, а шум толпы стихает.

Благословенная тишина.