Варфоломеев достал трос из багажника и один конец зацепил за крюк под бампером «волги».

– Мужики, – Востриков открыл заднюю дверь легковушки. – Председатель сам где? Что, попутка была из Тарановки? Так вроде некому к нам ехать на ночь. Хлеб с утра отвозят обычно. На чём же он уехал?

– Лёха, дураком не прикидывайся. – Обозлился шофёр.– Вроде сообразительный ты, а вопросы задаёшь идиотские. Ну, убил я его, разрубил и съел. А одёжку волкам степным продал и зайцам. Блин!

Востриков сел на снег и задумался. Долго думал. Голову поднял и что-то шептал, уставившись в черное небо с золотыми каплями, льющимися из бесконечности.

– Мужики, слышь? – Лёха поднялся, снег отряхнул и стал застёгиваться, воротник поднял. – Он ушёл, что ли? Пёхом? А как? Прямо по дороге? Нагоним? Трос прицепили. Поехали.

– На фига ему прямо? – хмыкнул шофёр Василюка. – Тут ему телепаться пятнадцать километров по снежку. Он вбок ушел. Через степь на трассу большую, зарайскую. Пять километров – не пятнадцать. А там рейсовые автобусы. Попутки. Все мимо нашего колхоза летят.

– А когда ушел?– Востриков вытащил обе штанины из валенок. Чтобы в них снег не попадал.

– Да минут двадцать-тридцать. Я не засекал, – Варфоломеев закрыл багажник. – Давайте, прыгаем по машинам да вперёд. Хоккей в девять часов по телеку.

– Да ты как же Василюка отпустил? – Зло спросил Востриков. – Темень, блин, да холодрыга за тридцать. Снега вон свежего добавилось. В степи по пояс будет. Ты сдурел, Варфоломеев? Ладно бы днём. А тут и волков не увидишь, луны нет, глазам отсвечивать не от чего. Завалят мужика и хана. Сколько случаев за последние годы.

– С десяток наберётся, не меньше, – вспомнил Чижов.

– Так какого же ты, ответственный за директора человек, его не придержал? Знал ведь, что мы обратно поедем с холодильником, – Лёха подошел к шофёру.

– Я отвечаю за то, чтобы мы без задержек доехали куда ему надо, – спокойно ответил Варфоломеев. – А так – не мама я ему, не папа, даже не секретарь райкома. Их бы он послушал, наверное. А мне сказал, что у него селектор областной в девять. И когда вы назад поедете – пёс вас знает. Хлебная машина – только в шесть утра. Меня бы подобрала так и так. А ему селектор в девять. Не может он, мля, без этого селектора. Я-то ему говорил: давайте Чижова дождёмся. Ну, он в задницу меня послал и обидел, что ремонтник из меня, как из бабушки дедушка. И ушел. Мне что, монтировкой надо было треснуть его по башке, чтобы он прилёг на заднее и вас дождался вообще бессознательно?

– Кстати, – Востриков подошел к кабине «волги». – Монтировку давай. За ним пойду. Дурак ты, Варфоломеев. Забыл, что он три месяца всего, как после операции на почках? Ему ходить пока долго нельзя. Согнёт по дороге и ку-ку! Поехали назад. Там на трассу выскочим и под фарами его увидим в степи или на трассе.