В его глазах, как в самом прекрасном зеркале, отражались яркие огни представления.

— Нет. Прости, я засмотрелась.

— Я так и понял. Айдар рассказал, что ты в детстве обожала иллюзорную магию.

— Так это ты заказал? — ахнула я, внезапно догадавшись, чьих это рук дело.

— Я, — не стал отрицать муж.

— Спасибо.

Испытав мощнейший прилив благодарности, я просто не смогла удержаться и бросилась ему на шею. Подхватив, он задержал меня в воздухе. И я забыла о том, что мы муж и жена и сегодня наша первая брачная ночь, в преддверии которой мне стоит бояться и нервничать.

Рейнер продолжал удивлять меня каждый день и час. Только я решала, что все знаю, как он тут же преподносил очередной сюрприз. Иногда становилось страшно от мысли, что ради меня и моего счастья он готов на что угодно. Слишком уж велика была ответственность.

— Все для тебя, Эда, — прошептал он, крепче обнимая меня.

Горячими ладонями он провел по моей спине и замер на талии. А потом как будто окаменел, словно опасался спугнуть меня словом или прикосновением. Я и сама застыла пойманной птицей в его руках. Сдавать назад не следовало, но и дальше… было страшно, тревожно и так… хотелось.

Поняв, что от мужа решительных действий пока ждать не стоит, я осторожно провела руками по его спине, плечам и запустила пальцы в волосы, в который раз поразившись их мягкости. Чуть отстранившись, заглянула в серебро его глаз, которое дурманило голову сильнее самого крепкого алкоголя.

— Я люблю тебя. — Признание легко слетело с губ и растворилось в чарующей тишине комнаты.

— Повтори еще раз, — хрипло попросил Рейнер. Он жадно и требовательно уставился на меня, при этом продолжая удерживать на весу.

— Я люблю тебя, Рейнер О`Фэралл, — с готовностью произнесла я.

— Это взаимно, Эделин О`Фэралл.

— Эделин О`Фэралл, — задумчиво протянула я. — Мне нравится, как звучит.

— И мне. Очень нравится.

— Тогда… — на секундочку задержав дыхание, я закончила, — может, наконец, поцелуешь меня?

— Я уже думал, ты не попросишь.

Поцелуй получился именно таким, как я хотела. Сначала нежный, чувственный и сладкий, постепенно он становился все глубже, ярче, чувственнее, жарче. Казалось невозможным сдерживать стоны, как и желание коснуться, избавиться от одежды, которая сейчас воспринималась ненужной, тесной и мешающей.