— Не бойся. Я буду рядом.

Его глаза мерцают ультрамариновым, так ярко, как никогда. Мне мерещится, что крупицы этого голубого света, заточённого в его радужках, вырываются наружу и распространяются вокруг, медленно перемещаясь между нами, окружая мой силуэт и его. Они похожи… похожи на… на перелив пепла, которым исходят бессмертные навьи души. Исходят, когда их расщепляют.

Для меня время будто замерло.

— Прости за всё, — глухо говорит Ян.

Его голос полон страдания и скорби, такой настоящей, что я задаюсь вопросом напоследок, отчего же он разбит. Мы оба знаем, что последует за моей смертью. Она не конец; она лишь начало того, что меня теперь ждёт. Калинов мост, искупление, воспоминания о прошлых жизнях, водоворот Тьмы в озере на рубеже. Тьмы, в которую я уже ныряла…

Тьмы, в которую я ныряла, повторяется в моём сознании… Но эта мысль обрывается.

Однако, у них у всех такие лица… Подозрительно мрачные и разгромленные, как мне на мгновение кажется. С трудом могу различить их выражения и правильно распознать, потому что их от меня закрывают голубые блики глаз Яна, витающие повсюду, которые похожи на горящие звёзды, на пляшущие в метели снежинки. Они не падают на землю, они медленно перемещаются в пространстве, не унимаясь. И мне даже кажется, что они летят от меня в обратную сторону — вверх.

Поникнув от невидимой тяжести, опуская голову, упираясь лбом в мой лоб, закрывая глаза, Ян притягивает меня ближе, приникая к моему лицу, едва касаясь, почти не ощутимо, губами моих губ. И делает глубокий вдох, зачем-то втягивая в себя воздух, застывший в моих лёгких. Я всё ещё могу осознавать это прикосновение, как и ту оставшуюся горошину боли, которая вдруг исчезает, покидая меня навсегда, спустя несколько секунд после касания дракона, как будто он таким образом забирает моё последнее страдание. А вместе с ним — и нечто лично моё, какую-то странную часть меня, о существовании которой я ранее не подозревала, вытягивая наружу этим прощальным невесомым поцелуем. Потому что когда отстраняется, за его губами следует тонкая голубая лента свечения, похожая на ту частицу боли, материализовавшуюся, словно она была фрагментом моей души и он похищает её, вдохнув в себя.

Не знаю, лишь похоже это на магию или это она и есть, но видя сквозь рассеивающуюся серую пыль в хаотичном красивом танце голубых искр, уносящихся ввысь, к звёздам, вглубь вселенной, проблески первых участков светлого неба, слушая последние взрывы, замечая, как накатывает тишина, как исчезает волчий вой, созерцая угасающие очертания мигающей луны, я погрязаю в спешно настигающей меня темноте, в ночи, вечной ночи, принадлежащей лично мне. Странно, потому что не закрыв напоследок глаз, я просто перестаю видеть.