— Понятия не имею.

— Как это? — опешила Ева.

— Сказать спасибо, спросить про твою проблему… — проговорил неуверенно и запнулся.

— Мне кажется, это вполне причина, разве нет?

— Это было не срочно и вполне могло подождать несколько дней, — пояснил он. И вдруг добавил: — Наверное, слишком хотелось тебя увидеть.

— Наверное? — продолжила недоумевать Ева и даже приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо. Сеф открыл глаза в ответ на шевеление, обвёл взглядом её лицо, усмехнулся.

— В моей жизни в последние сто с лишним лет отсутствовала практика близкого общения с женщинами дольше нескольких часов кряду. Такого, которое не сводится к приятельским или рабочим отношениям и которое можно было бы назвать нормальным. Так что — да. Наверное, мне хотелось тебя увидеть, — повторил он с нажимом.

— Я заинтригована, — заявила она. — А какое было ненормальное общение? И когда?

В последнем вопросе прозвучали отчётливые ревнивые нотки, но Серафим не обратил внимания.

— Очень давно, когда у меня ещё не было личины. Какое — трудно объяснить. Время такое было. Двадцать лет Отлива… — он пожал плечом. — Как сказал один писатель, «апокалиптическая смесь мракобесия и безжалостного научного фанатизма в кровавых декорациях беззакония». Пафосно, но точно. Странное время. В такое время из людей прёт… тоже странное.

— Мне казалось, страшное. Разве нет? Пороки, подлинная суть, — предположила Ева, подпёрла голову ладонью.

— Не всегда. Ну и тех, из кого страшное, сразу кончали.

— Как это? — вырвалось растерянное.

— Как… По законам военного времени, на месте. Сам себе трибунал, сам себе палач, — проговорил он раздумчиво, потом поморщился. — Тьфу! К чёрту. Мы же про женщин. Была тогда одна… Наверное, психическая, не знаю. Она ко мне порой приходила, где-то год, было у неё какое-то больное любопытство к переродцам. А мне было плевать: симпатичная, сама пришла, и ладно… Что? — он вопросительно приподнял брови, потому что взгляд у Евы стал странным — расфокусированным, в пространство.

— Да я вот тут подумала. Я плохо знаю историю, но если вдуматься в твои оговорки и немного дофантазировать… Знаешь, с учётом биографии ты ещё очень милый, тактичный и чуткий. Честно! Мог стать отмороженным моральным уродом, а ты просто циник-мизантроп. Принципиальная разница, между прочим!

Она не выдержала серьёзного тона до конца, склонилась, поцеловала растянутые в усмешке губы — легко, почти невесомо. Не соблазняя, а просто потому, что хочется и можно.

— Определённо, — со смешком проговорил он, когда она отстранилась. Пояснил в ответ на озадаченный взгляд: — Определённо я пришёл, потому что хотел тебя увидеть. Соскучился.