– И как же их изобретение привело к вашей ссоре с бароном? – Ирис и Арман переглянулись, вспомнив о чертежах, найденных в трости.

– Мой отец и Гвидо совершили прорыв. Который был обречен на крах из-за упрямства Гвидо! – доктор побагровел, его мышцы напряглись, и Ирис глянула на него с опаской – а ну как сейчас опять включится его «крокодилий мозг», или как там его, и Морган придет в неистовство!

Но доктор пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, прикрыл глаза и продолжил почти спокойно:

– Гвидо затаил обиду на патентные бюро. Они не раз высмеивали его самого и его изобретения. Он не пожелал зарегистрировать чертеж и получить на него совместные с моим отцом права. Он задумал план, желая выставить столичных инженеров дураками – точно не знаю какой. Но он без конца тянул, что-то переделывал в прототипе, сыпал отговорками… Потом отдал свой кристалл Арману, чтобы спасти его жизнь. Это было благородное решение, ничего не скажу, но изготовление прототипа опять отложилось на неопределенный срок, пока не удастся найти второй такой кристалл или создать свой.

Арман нахмурился, безотчетно приложил руку к забинтованной груди.

– Мой отец ничего не дождался. Умер, – с горечью продолжил доктор. – И барон с чистой совестью забрал чертежи себе! Хотя я имел на них полное право как наследник моего отца. Не раз и не два я заводил с ним этот разговор. Гвидо сердился, твердил, что вклад моего отца был минимален, а идея полностью принадлежала ему. Он называл отца «руками без мозга»!

– Увы, мой брат был весьма несдержан на язык и очень тщеславен, – печально подтвердила тетя Грета.

– Когда я явился для осмотра к барону, договорился прийти к нему еще раз вечером и потолковать. Я пришел… Гвидо впустил меня, провел в свой кабинет. Он ужинал… обгладывал курицу, слушал меня невнимательно, язвил. Я бросил ответную резкую реплику. Барон рассвирепел. Вскочил, схватил трость и ударил меня. Меня пронзило электрическим разрядом, и тут мои глаза застило пеленой гнева. Моя рука сама нашла это чертово пресс-папье. Замахнулась, нанесла удар Гвидо. Он упал. Но я все еще был не в себе… бегло осмотрел барона. Решил, что он мертв.

Доктор уронил голову на грудь, с силой потер виски.

– Мне хотелось, чтобы он был мертв! Хотя при этом я ужасался содеянному. Меня охватила паника. Откат после приступа ярости. Я выбрался в окно и сбежал. Промок насквозь… Потом, когда меня привезли уже к покойнику, я действовал как в бреду. Мне казалось, что наша ссора и драка мне приснились. Барон лежал не там, где я его оставил. Как мне позднее сообщил Арман, он держал в руках шкатулку и сломанную куриную кость. Гвидо указал на меня… Стало быть, он пришел в себя и поднимался, после того как я сбежал. И я думаю… что причиной смерти барона мог стать не мой удар, а другой – когда он упал повторно и стукнулся головой.