Ноа и Бун прыгнули в небо и расправили крылья. За ними последовали Галина и Рейвен.

– Наш черед. – Я опустила голову и выпустила крылья.

Адам неторопливо расправил свои, заставив всех ангелов и души в радиусе десяти футов отпрянуть, а затем наклонился ко мне.

– Готова завоевать небо, Перышко?

– Только ты можешь воспринять полет за битву, которую нужно выиграть.

Все еще улыбаясь, он прижался к моим губам, когда наши души, сердца и тела взлетели, а перья слились со сверкающим ночным небом.

Эпилог 5 месяцев спустя Найя

Эпилог

5 месяцев спустя

Найя

– Все готовы и…

Я отвернулась от окна с видом на сверкающее море, плескавшееся под кобальтовым небом, усыпанным звездами.

С момента моего вознесения прошли месяцы, но вид туманного Элизианского океана и сияющих гор Нирваны не утратил своего чарующего великолепия. Как и мужчина, к которому я теперь повернулась, – тот, что стоял у бронзовой двери нашего дома в Хадашии – и кто не переставал меня восхищать.

Зеленая кожаная туника с позолоченным воротником-стоечкой и соответствующими манжетами обтягивала его широкие плечи, которые, казалось, стали шире с момента нашего вознесения. Вероятно, из-за игр в небесное фрисби, который они с Ноа придумали спустя месяц после прибытия и который, подобно ангельскому огню, распространился по всему Элизиуму.

В каждом городе теперь была своя команда, но столичная – наша – без сомнения, считалась лучшей. Хотя я не играла, Бун, Рейвен, Галина и Грейсон записались, а также многие другие, как ангелы, так и души. Я не пропускала ни одной игры, наблюдая с вершины скал Каньона, расположившись между мамой и Мими и поглощая пирожные из набора для пикника, который Мюриэль готовила для каждого матча. Ева со своим «то-текущим-то-бывшим» партнером арелимом частенько присоединялась к нам.

Временами, после долгих и утомительных заседаний Совета, apa покидал Шевайю и встречал нас в Каньоне. Дважды они с Тобиасом присоединялись к игре, что привлекало толпу, такую же бурную, как та, что собралась в ночь, когда Клэр перестала существовать.

– Святой отец ангелов, – прохрипел Адам, когда наконец затворил тяжелую дверь, отрезав нас от шумной улицы.

Когда он направился ко мне, его крылья расправились. Все шире и шире. За те четыре года, что мы вместе, он распушался передо мной тысячи раз, и все же сердце неустанно пропускало удар, когда он демонстрировал свое влечение, а кожа тотчас вспыхивала, будто кровь пропитывалась жидким сиянием звезд.

Адам взял меня за руку, которую я держала в складках темно-изумрудного платья, и закружил, его взгляд остановился на лоскутах зеленой кожи, вшитой между золотым чокером и соответствующим поясом, и на полосках тонкого шелка, которые, как лианы, обвивали ноги над гладиаторскими сандалиями. Ева, которая создала это платье, даже добавила цепочку из цветов ручной работы, струившуюся по выемке между моими черными крыльями.