И на этот раз, когда он цеплялся за это кольцо и продолжал молиться, он молился не о силе, а о сдержанности. За способность держать свои эгоистичные желания при себе.
Он
Кроме того… судя по состоянию его руки, по медленно распространяющейся слабости в теле, ему оставался месяц. Может быть, два.
Он не хотел усугублять ситуацию. Не сказал бы ей, что хочет большего только для того, чтобы покинуть её несколько недель спустя. Даже если каким-то чудом она могла бы захотеть…
Нет. Больше этого не будет.
Но всё же он держал это кольцо всю ночь. И всё ещё держал его, страдая от тяжести слов, которые он никогда не скажет, когда вошёл Симус, чтобы поднять их всех на завтрак.
* * *
Сорен Никс — или Солейл Атлас, в зависимости от того, кого спросили, — не видела снов в ночь перед балом.
Она спала глубоко и по-настоящему, усталость предыдущего дня убила все мысли её тела о том, чтобы потревожить её сон. Когда она проснулась, то услышала, как Джерихо постучала в её дверь, напевая какую-то фестивальную песню и меняя слова, чтобы сказать Сорен, что она ленивее Финна, и ей нужно встать с постели, иначе она никогда не будет готова к балу, до которого оставалось ещё двенадцать часов.
Но даже после глубокого сна, даже с таким приятным пробуждением Сорен чувствовала себя… неправильно. Как будто часть её разума была перевёрнута с ног на голову, и каждая мысль выходила полусформированной, бессвязной и странно звучащей. Как будто в самой её сердцевине было что-то не так.
Но она всё ещё улыбалась, когда открывала дверь для Джерихо. И продолжала улыбаться, даже когда ей хотелось залезть в свой череп и перевернуть эту несоответствующую часть себя обратно, даже когда она так сильно хотела Элиаса, что почти отбросила осторожность и побежала искать его, чтобы заставить его сказать ей, что она всё ещё была собой, всё ещё в порядке, всё ещё здесь.
Она могла это контролировать. Ей просто нужно было дышать.
Вдохни.