Они заковали его в цепи.
Он стоял на коленях на илистом полу своей камеры, на его запястьях были наручники, цепи приковали его к полу, так что он не мог стоять. С него сняли рубашку и оставили только тёмные тренировочные штаны. Укус гадюки был на виду.
Желчь обожгла заднюю стенку её горла, и она зажала рот рукой, чтобы не издать звук, который он никогда не позволил бы ей загладить.
Боги, укус выглядел намного хуже, чем в последний раз, когда она его видела. Его кожа была испорчена и сгнила, мёртвая плоть была рыхлой и
— Элиас, — сказала она, и его взгляд перескочил с пола на неё.
— С тобой всё в порядке?
Это было первое, чёрт возьми, что он спросил. Он был тем, кто был в цепях, тем, кому Мортем дышала в затылок, и всё же он смотрел на неё так, как будто это она была в опасности.
Сорен опустилась на колени на влажный пол, вода скрыла её колени. Она потянулась, чтобы ухватиться за прутья, и Элиас повторил её движение. Цепи едва позволяли ему дотянуться так далеко, и он поморщился от усилий, которые потребовались, чтобы потянуть их, но всё равно сделал это. Она накрыла его руки своими и прижалась губами к костяшкам его пальцев, этот огонь распространялся, пожирая Солейл во второй раз, дикое и неистовое существо, которому не было названия, кроме её никсианского.
Она собиралась убить всех, кто решил поместить его сюда.
— Я в порядке, осел, — пробормотала она в его руки, сжимая их так сильно, как только могла. — Но ты нет.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, умница. У меня всё замечательно.
— Нет, — слово вышло прерывистым. — Элиас, не играй со мной сейчас. Насколько всё плохо?
Взгляд Элиаса смягчился, и это сказало ей всё, что ей нужно было знать.
— Плохо.
Он прислонился лбом к решетке, ссутулившись, как будто признание отняло у него последние силы.
— Какое-то время всё было плохо, но я думал… я надеялся…
— Значит, всё это время ты пытался заставить меня уйти…
— Теперь это не имеет значения, — прохрипел он. — Полагаю, у тебя есть план?
Она подмигнула ему. Он подмигнул в ответ.