Адриата не усмехнулась, не закричала, не забрала назад своё согласие на условия Сорен. Но она по-настоящему вздрогнула, и почему-то это было ещё хуже.

Путь до камеры Элиаса был самым длинным из тех, что Сорен когда-либо совершала. Каждый шаг вниз по тесной, тёмной, изогнутой лестнице превращался в сотни шагов. Эхо отражалось от каждого уголка и щели, окружая Сорен призраками всех никсианцев, чьи ботинки касались этой лестницы всего один раз. Чьи шаги отдавались эхом только в одном направлении. Которые, вероятно, всё ещё гнили здесь, внизу, или, возможно, были пищей для некроманта, произнося слова своего хозяина безъязыкими ртами.

Дрожь пробежала по её шее, ощущение было такое, словно холодный палец провёл ногтем по её веснушчатой коже. Она пожала плечами. Она была кем угодно, но она не была и никогда не будет трусихой. И сегодня был не тот день, когда она собиралась сломать эту черту.

Элиас нуждался в ней. Нуждался в её силе, нуждался в её безжалостности, нуждался в её никсианстве.

Солейл Атлас не смогла его спасти. Она уже пыталась и потерпела неудачу. Теперь настала очередь Сорен. И она не сбежит из-за призрачных пальцев и воспоминаний о трупе, носящем голос её боевого товарища. Она не станет съёживаться от призраков своего народа.

Это была её вина, что они мертвы. Они заслуживали лучшего, чем принцессу, которая убегала. Они заслуживали принцессу, которая спасла бы их, или хотя бы одного из них.

Шаги Элиаса не присоединятся к вечному хору на этой лестнице. Нет, если она могла помочь.

Когда Симус остановился у подножия лестницы, предоставив ей на удивление много уединения, необычного для любопытного, раздражающего охранника, она сама рискнула войти в подземелье и пожелала, чтобы не было такого сильного страха, пытающегося вырвать её сердце из груди к ногам.

Горячий, влажный воздух окутал её, вытягивая пот из пор, как в сауне, мгновенно становясь липким и неприятным. Каждый вдох отдавал солёной водой и кровью, ржаво-тёмные пятна на некоторых стенах были ужасным напоминанием о том, какими безжалостными могут быть атласцы, когда им этого захочется. Путь через подземелья представлял собой деревянную конструкцию, похожую на мост, и он был мокрым, как будто находился под водой и только что поднялся на поверхность. Полы в камерах были такими же, залиты морской водой, мёртвыми мерцающими рыбками и кучами песка, и когда она, наконец, добралась до единственной занятой камеры…

Каждая её частичка, которая почти стала Атласом, которая почти забыла, что её кости были выкованы из железа, а вены бежали по её телу своими уникальными путями созвездий, вспыхнула пламенем.