Разобраться не успела и двинулась к прикованному к земле архангелу. Его ряса намокла от снега, а светлые локоны прилипли к суровому лицу.
– Осторожнее, – предупредил Лионель и оскалился, демонстрируя Гавриилу готовность заступиться за меня. Вряд ли это был жест доброй воли, скорее один из способов не усугубить собственное наказание, ведь если Грааль пострадает, Кайлан вряд ли погладит своего помощника по головке.
Несмотря на позу пленника – руки и ноги были связаны тенями, уходящими глубоко под землю, – Гавриил не терял гордости, все так же криво ухмыляясь. А я до боли в висках хотела стереть с его лица любое проявление надменности. Показать его жалким и трусливым. Настоящим.
Если бы я располагала бо́льшим временем, то подходила бы к отцу медленно, давая ему прочувствовать дуновение смерти, а так приходилось действовать быстро, но все-таки я не удержалась от драмы.
Между лопатками вместе с мурашками заструился холод, являя мои теневые крылья. Я не знала, как в реальности превратить их в ангельские, не познав золотинку полностью, но и этого хватило, чтобы губы Гавриила дрогнули.
Приблизившись вплотную, позволила теням обвиться вокруг кинжала Рафаила, заглушая его блеск. От задуманного отделял один решающий удар, и все же в поры испариной пробралась мимолетная нерешительность.
Заметив мою проступившую уязвимость, Гавриил вновь басисто расхохотался. Убивать сложно, а вершить правосудие над родителем, кем бы он ни являлся и что бы ни натворил, – еще сложнее.
Замах вышел слабый, рука дрогнула, и архангел воспользовался этим.
Его крупное тело засияло золотым ореолом, точно все это время отец смиренно дожидался моего приближения, разыгрывая беззащитного. Связывающие его теневые цепи ослабли под натиском пробивающихся сквозь них лучей, и вскоре свечение разрушило черное марево.
Взмахнув крыльями, Гавриил рывком поднялся. Порыв воздуха ударил мне в грудь, выбивая из рук кинжал, и я глазом моргнуть не успела, как кислород перекрыла смертельная хватка на горле. За спиной шевельнулись Лионель и Михаил, точно хотели броситься мне на помощь, но отец приказал им не двигаться, пригрозив моей сломанной шеей.
– Возомнила себя всесильной, дочь моя? Судьей чужих поступков? – Гавриил сдавил сильнее и оторвал меня от земли. Ноги заболтались в воздухе, кинжал выпал, а ногти заскребли по удерживающей меня руке.
Брачная метка неистово пульсировала, словно сердце Аваддона стучало вместо моего, но в глазах темнело непростительно быстро, так что я не смогла ответить.