– Хм, что же… На свете нет ничего невозможного. Если бы не Дейрдре и не человеческая форма, которую мы приняли благодаря ей, всего этого бы не существовало. Мы бы так и не узнали, сколько возможностей открыто перед теми, кто полагается на разум, а не на инстинкты, – сказал Сенджу, тоже проводя ладонью по тому, что он назвал фреской – усовершенствованной формой живописи, которой драконов тоже обучили люди. – Именно поэтому мы возвели в честь Дейрдре то, что вы называете неметонами. В самой высокой точке Сердца – кроме неё и прошлых Старших, из окаменевших тел которых выложен этот пик, никто не живёт настолько близко к небу. Мы посчитали, что она достойна этой чести. Милая Королева Бродяжка…

Сенджу отзывался о ней с такой правдоподобной нежностью, словно это была единственная эмоция, которую он умел до сих пор испытывать по-настоящему. Надеясь, что так и есть, я прошла вперёд, когда Сенджу и Кочевник пропустили меня внутрь треугольной комнаты. По её периметру рядами стояли колонны – тонкие, знакомого цвета топлёного молока и почти не оставляющие пространства меж друг другом, как зубы. С потолка же свисали свечи, перемотанные золотыми нитями. Они не капали воском, не шипели и не плавились, но горели морским бирюзовым светом, как планктон на дне Кипящего моря. От них по усыпальнице растекался душистый травяной дым, похожий на полынь и вербену, окутывая мраморную статую Дейрдре в драгоценной короне – точь-в-точь такую же, какая была установлена в тронном зале Столицы.

Прямо перед ней возвышался прямоугольный монолит из белого мрамора, расписанный серебряной сетью, перед которым я и застыла.

– Как он погиб? – спросила я едва слышно, глядя на могилу принца Оберона. Даже Кочевник при этом хранил несвойственное ему молчание, оставшись ждать снаружи у фресок.

– По одной из версий, принца убил кто-то из сородичей, чей детёныш истёк кровью у него на руках, а по другой – кто-то из его же купцов, прибывших с караванами. Тело Оберона нашли лишь спустя пару дней. В результате бойни все улицы были завалены трупами – и торговцев, и драконов, и детей…

– А до или после Молочного Мора ничего странного больше не происходило? – Я обернулась на резную арку, в которой стоял Сенджу, склоняя голову вбок. Его завитые рога, покрытые такими же перламутровыми многоцветными чешуйками, какие выглядывали из-под рубахи на спине, почти задевали свечи, подвешенные к потолку. – Может быть, вы видели вёльву, прибывшую вместе с купцами в тот день? Или кто-то из сородичей вёл себя странно?

– Поскольку меня там не было, не могу сказать наверняка. Наука хоть и удивительна, но, увы, всё ещё не позволяет видеть прошлое, как ваш сейд.