– Ты не она! Что ты сделала с моей Невестой?!

Медвежий Страж кинулся на Тесею с таким остервенением, что Кочевника, как бы он ни сдерживал божество, подбросило в воздух и опять перекинуло через обломки стола. Тесея же принялась ползти назад, перебирая локтями, и подол ее платья порвался, застряв между половиц.

Солярис дернулся. Еще бы немного, и он бы наплевал на завет Госпожи не вмешиваться и бросился бы к ней на помощь, но я вовремя вперила ладонь ему в живот, качая головой. Как бы я не любила это в Солярисе, – его готовность драться даже в заведомо проигрышном бою, чтобы защитить близких, – сейчас в этой защите на самом деле не было нужды.

Медвежий Страж уже ступил на протянутую по полу нить.

– Здесь лису охотник встретил, здесь лисица пленена, – пропела Госпожа и расправила нити, продетые между пальцев так, чтобы смотреть на Стража сквозь них, как сквозь решетку.

Нить внезапно пришла в движение и бросилась к Стражу змеей. На первый взгляд она не была настолько длинной, чтобы обвить его с головы до ног, но, кажется, растягивалась на ходу. Секунда – и вот у Стража связаны лодыжки, руки и бедра, а затем шея по самое горло. Он рухнул перед Тесеей на колени и остался стоять так, полностью обездвиженный. Вся его удаль, вся ярость, прославленная на два мира, сдались оковам женского сейда.

– А ну угомонись, окаянный! – гаркнула на него Госпожа. – Весь сид на уши поднял. И не стыдно тебе?! Благодать свою хваленую позоришь! Стражник благочестивых и обездоленных, тоже мне, тьфу. Мороки с тобой больше, чем с дитем капризным! Нет твоей Невесты больше, мертва она, смирись и приди наконец в себя.

Страж завертелся, зарычал утробно, как рычала на него белая волчица из-за спины Госпожи, но путы разорвать не смог, словно то сталь закаленная была, а не шерсть. Со Стражем было покончено, но Тесея все ползла и ползла от него на четвереньках, пока не пробралась через обломки стола и не добралась до Кочевника, зарытого под ними. Кроличья маска так и осталась валяться под задравшимся ковром, забытая.

– Б-братик!

Он закряхтел, лежа под расколотой скамьей, и Мелихор подбежала к нему тоже, помогая поднять ее. Деревянные щепки усеивали пол вместе с осколками глиняных тарелок, и даже на лицо Кочевника осела древесная стружка. Тесея принялась оттирать ее рукавом платья, но Кочевник сразу отмахнулся, как пришел в себя, все еще сердитый за ее непослушание. Его топор валялся в противоположном конце комнаты, как и добрая часть наших разломанных вещей.