– Отпусти меня! Все должно быть не так!

Я оторвала от него кусок, проглотила и тут же оторвала следующий; не жуя, не раздумывая. Дробила клыками кости с суставами и наполняла желудок омерзительной безвкусной плотью, выпивая даже кровь, которую Селен набрал из тысяч других людей по всему континенту. Тем самым я будто и впрямь возвращала отнятое: очень скоро сопротивление Селена стало слабым и вялым, и ни одна из ран, которые я нанесла ему, так и не зажила. То, что должно быть целым, наконец-то целым и становилось, и даже его проклятая природа не желала препятствовать этому.

– Это тебе за Матти! – прорычала я, утратив и человеческий голос, и облик, но зная, что Селен все равно услышит и поймет меня, пускай от его головы и осталась лишь челюсть, а от тела – половина туловища. – Это за Ллеу! – Еще один кусок был вырван и съеден вместе с костями и хрящами. – А это за Кочевника! – И еще один. – За Совиного Принца и всех богов!

– Ты… – Селен улыбнулся остатками того, что некогда было его ртом. – Ты все равно такая красивая, Рубин.

«То, что он с тобою сделать хочет, сделай с ним».

И я сделала. Я не оставила от Селенита ни крошечной его части – все разорвала, раскрошила и съела. Сначала голову, чтобы алые глаза больше никогда не смотрели на меня с тем одержимым и болезненным обожанием, с каким смотрят звери, не люди; затем я перегрызла шею, руки и белоснежную грудь с тонкими ключицами, а после добралась и до всего остального. Крылья остались сложенными, прижимаясь к спине, чтобы не задевать свод пещеры, а хвост сгребал останки вокруг, дабы я ничего не забыла и не упустила. Боясь, что Селен вернется, я вылизала даже кровь на полу, и в конце концов передо мной остались лишь обломки слишком твердых и широких косточек, не пролезающих в горло, да лоскуты порванной одежды. То, что всегда было пустотой, в нее же и превратилось.

Спустя время, пока я облизывалась и на всякий случай проверяла щели в полу, драконья чешуя растаяла. Ко мне вернулась отринутая человечность и человеческое естество, крошечное голое тело в залежах костей и крови. Оно смотрело на меня из надколотого и опрокинутого трюмо необычайно спокойным взглядом, пропуская сквозь пальцы локоны волос, слипшиеся и грязные, но снова светлые, как липовый мед.

Я села на полу в центре комнаты, подтянула колени к груди и оглянулась по углам, когда те вдруг наполнились звуками дивных голосов. На Западе запела пастушья флейта и засмеялась Кроличья Невеста. На Востоке зазвенели монеты из злата и захлопали крылья Совиного Принца. На Юге зарычали хищные звери и поднял свой топор Медвежий Страж. Так звучали осколки исцеленного мира, соединяясь.