Все снова вернулось на круги своя – и боги тоже.

– Рубин?

Боль оставила после себя слабость, а осмысление случившегося – желание забыться, потерять сознание. Зато в желудке было тепло и тяжело. Чувство сытости казалось отвратительно приятным, а долгожданная целостность ощущалась, как вправленный на место позвонок. Я подняла голову и увидела Соляриса, стоящего надо мной с чистым покрывалом в руках. Даже сейчас он смотрел на что угодно, только не на мое нагое тело. Это заставило меня улыбнуться, несмотря на медный вкус крови, растекшийся во рту, когда я облизнула зажившие губы.

– Со мной все хорошо, – сказала я. – Теперь мы можем лететь домой.

15. Горячее, чем звезды, крепче, чем сталь

15. Горячее, чем звезды, крепче, чем сталь

Несмотря на то что все осколки мироздания собрались воедино, трещины на нем еще не зажили. Однако теперь сквозь них сочились не кровь, а золото.

Пшеничные поля, еще недавно выеденные гнилью до последнего зернышка, лоснились длинными колосьями. На каждой ниве трудилось по семеро, а то и с дюжину крестьян. Мешки с собранным зерном расходились по всей деревне и за ее пределы, покуда ни один погреб не мог уместить в себя столько урожая разом. Мельницы крутились, разгоняя облака, топились каменные печи, и даже из самой бедной хижины струился аромат сдобной выпечки и хлеба. Воскресшие боги словно умилостивились и щедро вознаградили человечество, посеяв в нашу отравленную землю собственные благословенные семена, что всходили даже там, где прежде не всходило ничего и никогда. Так зима больше не грозила Кругу ни болезнями, ни голодом, и даже обещала стать самой сытной за последнюю тысячу лет. Весь континент трудился с самого восхода солнца до его заката, а после пел и праздновал, гулял по улицам с раскрашенными лицами, как накануне летнего Эсбата, пускай уже скоро должен был наступить Эсбат зимний.

Несмотря на это, на улице было неестественно тепло, почти жарко. Никакие заморозки не угадывались ни в ярком солнце, ни в зеленой траве. Раньше, куда бы ты ни пошел в месяц пряжи, всюду тебя встречал скрипучий мороз, слякоть и увядшие цветы. Теперь же все утопало в золотых листьях с такими же золотыми плодами на каждом мало-мальски окрепшем древе, словно осень спелась с весною и провернула Колесо года вперед.

Но не только пшеничные поля и плодовые деревья – яблони, груши, сливы – принесли богатый урожай, созрев всего за несколько ночей – кустарники зацвели тоже. Белые ландыши и маки снова застелили собою всю тропу от замка Дейрдре до Цветочного озера, и кленовые леса, что обступали его, наводнились крупными ягодами. Наша с Солярисом игра, кто соберет больше черники, закончилась, едва начавшись: мы сделали всего несколько шагов в глубь золоченой рощи, как обе корзинки сразу заполнились доверху. Малина, брусника и красная смородина давали сок, сладкий и липкий, как мед. Он тек по пальцам, собирался в уголках губ, когда вместо корзины ягоды стали отправляться сразу в рот, и вкус их на кончике раздвоенного языка, сплетающегося с моим, казался особенно прекрасным.