– Уж точно не вреднее, чем одно лишь мясо жрать, – пробормотал Солярис мне на ухо. – Как представлю такую жизнь, так повеситься сразу хочется.

– Нормальная у меня жизнь была! Свиные рульки святы. Я же твои черничные тарталетки не срамлю, – огрызнулся Кочевник, но вежливо указал нам на противоположную скамью, предлагая сесть напротив. Даже подал чистые кубки и разлил медовуху из своего кувшина. – Я ненавидел овощи, потому что Медвежий Страж их ненавидит. Мне было семь, когда я ел тыкву в последний раз. Тогда я и не знал, что она такая вкусная, если с козьим сыром да травами ее запечь! Удаль десяти медведей и божественная цельба, конечно, хороши, но овощи, оказывается, гораздо лучше. Особенно те, что солененькие! Вот наемся их до отвала, надоедят они мне, и, может, тогда я снова Стражу клятву понесу…

– Я, конечно, не знаток божественных провидений, но что-то подсказывает мне, что это работает не так, – заметил Солярис осторожно, садясь за стол, на что Мелихор пнула его под столом и пододвинула к Кочевнику новую корзину, только-только вынесенную с кухни. На этот раз в ней лежала отварная кукуруза.

– Кушай, Кай, кушай! Тебе надо выздоравливать, крепчать. А то Тесея в Хардвике ждет, будет волноваться, если не прибудешь за ней к сроку. Я ведь Дикие земли показать вам обещала, помнишь? И все-все туаты, какие только захотите! Столько приключений впереди нас ждет, целая людская жизнь вместе. Подлить меда? Или пива принести? Может, хватит овощей, лучше ягод или сластей каких?

Мелихор придвинулась к Кочевнику вплотную. Все эти дни она заботилась о нем похлеще служанок, урчала и не отходила ни на шаг. Плакала она, впрочем, тоже больше, чем кто-либо, пока Кочевник стенал и обливался потом в лихорадке, и дыра в его груди заживала еле-еле, оставляя страшный шанс, что оправиться он уже не сможет. Сама-то Мелихор исцелилась быстро, уже через два дня рассекала керидвенское небо, как дозорный, а затем сама вызвалась отнести Кочевника к Тесее в Хардвик, когда та с вороном прислала весть, что истинная Кроличья Невеста вернула ее в родной мир, прямиком домой в деревню, где они росли и жили.

Завидев, как мы с Солом снова переглядываемся, топя улыбки в меде, Кочевник заворчал, отсел от Мелихор в сторону, и по щекам его потек румянец, точно свежие брызги овощного сока.

– Ха-ха, а вспомнить-то, как все начиналось. Недаром говорят, что самая крепкая дружба – это дружба, зародившаяся после драки! – ощерился тот, когда Солярис, поддавшись на мои уговоры, согласился в конце пира разделить с ним полный рог настойки из мелассы. По традиции подобное питье связывало побратимов, как кровь, как одно сражение.