От этих слов у меня падает сердце. Я ощущаю инстинктивное желание сказать, что это не так, но я же видела, насколько Джексон силен. Я видела, что он может сделать, когда у него все под контролем, и на что он способен, когда утрачивает контроль. Если похожей силой обладал и Хадсон, не имевший нравственных принципов Джексона, чтобы держать ее в узде, то я себе даже не представляю, что могло бы произойти.

– А ты обладал такой же силой, как и он, или…

– Хадсон мог кого угодно убедить сделать все, что угодно. – Его тон так же бесстрастен, как и его глаза. – Нет, я не говорю, что он мог обмануть других, я хочу сказать, что он был способен заставить их делать то, чего хотелось ему. Он мог заставить их мучить других, мог заставить убить любого, кого хотел. Мог развязывать войны и взрывать бомбы.

По моей спине пробегает мороз. Я чувствую это даже до того, как Джексон смотрит прямо на меня и говорит:

– Он мог бы заставить тебя убить себя, Грейс. Или убить Мэйси. Или твоего дядю. Или меня. Он мог бы заставить тебя сделать все, чего ему хотелось, и он так и поступал. Опять, опять и опять.

Никто не мог его остановить. Никто не мог ему противостоять. И он это знал. И потому брал все, чего хотел, и готовился к еще большему. И когда он решил, что убьет человековолков, просто сотрет их с лица земли, я понял, что на этом он не остановится. За ними последуют и драконы. А также ведьмы и ведьмаки. Плюс те вампиры, которые стали таковыми не в силу рождения, а в результате укуса. И люди, обыкновенные люди.

Он собирался уничтожить их всех – просто потому, что мог.

Джексон отводит взгляд. Наверное, потому, что не хочет видеть мое лицо. Но мне нет нужды смотреть ему в глаза, чтобы понять, как ему больно, ведь я слышу это в его голосе, чувствую в напряжении его тела, прижатого сейчас к моему.

– Его поддерживало множество людей, Грейс. Они были готовы заслонить Хадсона собой, защищая его и те амбициозные цели, которые он поставил перед нашим видом. Я убил многих из них, чтобы добраться до него. А затем убил и его самого.

На сей раз, когда Джексон закрывает глаза, а потом открывает их опять, мне уже не кажется, что он находится где-то далеко. Вместо этого я вижу в них ту же самую решимость, которая позволила ему сразиться с Хадсоном и победить его.

– Так что я не сожалею о том, что убил его. Мне жаль, что я не сделал этого раньше.

Когда он наконец оборачивается ко мне, я вижу боль, скрывающуюся за пустотой, которая застыла в его глазах. Сейчас я жалею его еще больше, чем жалела своих родителей.

– О, Джексон. – Я обнимаю его, пытаюсь прижать к себе, но чувствую, каким неподатливым он стал.