– Его смерть сокрушила моих родителей и так ударила по Лии, что вряд ли она когда-нибудь сможет прийти в себя. До всего этого она была моим лучшим другом, а теперь не желает даже смотреть на меня. Брат Флинта погиб в той же битве, сражаясь с армией Хадсона, и с тех пор Флинт тоже стал сам не свой. Раньше мы с ним были друзьями, хотя теперь в это трудно поверить.

Он делает долгий судорожный вдох и опять приникает ко мне. Я крепко обнимаю Джексона, прижимая к себе, но он высвобождается из моих объятий задолго до того, как ко мне приходит готовность отпустить его.

– С тех пор как Хадсон сотворил то, что сотворил, все изменилось и идет не так, как раньше. За последние пятьсот лет между разными видами сверхъестественных существ произошло три войны, и из-за Хадсона едва не разразилась четвертая. И хотя мы положили ей конец до того, как дело зашло слишком далеко, недоверие к вампирам, история которого насчитывает уже немало веков, опять вышло на передний план.

Добавь к этому еще и то, что многие своими глазами видели, какой силой обладаю я, и никто этому не рад. И можно ли их винить? Ведь откуда им знать, что я не стану таким же, как мой брат?

– Такое тебе не грозит. – Я в этом убеждена.

– Возможно, – соглашается он, хотя в этой его формулировке и звучит сомнение. – Но именно поэтому я и посоветовал тебе держаться подальше от Флинта, и именно поэтому мне пришлось повести себя таким образом в зале для самоподготовки. Они объявили охоту на тебя сразу, стоило тебе только приехать сюда. Не знаю, почему это началось – то ли из-за того, что ты обыкновенный человек, то ли из-за чего-то такого, чего я еще не понял. Но я уверен, что это продолжилось и усугубилось из-за того, что ты моя, из-за того, что ты принадлежишь мне.

В его голосе снова звучит мука, сильнее, чем та, которую я слышала в нем прежде.

– Поэтому-то я и сам пытался держаться от тебя в стороне, – добавляет он, – хотя мы оба знаем, что из этого вышло.

– Значит, вот в чем дело, да? – шепчу я, когда столь многое из того, что он делал и говорил с тех пор, когда я попала сюда, наконец начинает обретать смысл. – Значит, вот почему ты ведешь себя так.

– Не понимаю, о чем ты. – Его лицо становится непроницаемым, но в глазах отражается настороженность, которая говорит, что я на правильном пути.

– Ты отлично понимаешь, о чем я. – Я накрываю рукой его щеку, не обращая внимания на то, как он передергивается, когда я касаюсь длинного шрама. – Ты ведешь себя так, потому что считаешь, что это единственный способ сохранить мир.

– Да, это единственный способ сохранить мир. – Впечатление создается такое, словно кто-то вырывает у него эти слова. – Мы балансируем на острие ножа. Один неверный шаг – и мир запылает. Не только наш мир, но и твой, Грейс. Я не могу этого допустить.