– Я забрал у него сгусток энергии. И даже не очень-то большой.

Я смотрю на него, подозрительно щурясь.

– А по-моему, очень большой. Мне показалось, что он вот-вот упадет.

Хадсон долго не отвечает, а, прервав наконец молчание, небрежно говорит:

– Обычно я стараюсь не забирать слишком много сил ни у тебя, ни у него. Наверное, на сей раз я был чуть менее осторожен.

– Я так и знала! – Меня пронзает гнев. – Зачем?

– С ним все в порядке. – Сейчас глаза и голос Хадсона не выражают ничего.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что у него много сил. Он может себе это позволить.

– Это ты так считаешь! – Мною владеют одновременно ярость и страх. Что, если с Джексоном что-то произойдет из-за этого? Из-за меня? Это ужасная мысль.

– Ты что, предпочла бы, чтобы я забрал всю твою энергию? – вопрошает Хадсон. – Или чтобы я вообще не кормился и просто умер?

Я не отвечаю ему, но это означает, что он делает свои собственные выводы, и на секунду его глаза мрачнеют, но затем к нему возвращается его обычный сарказм.

– Думаю, ты предпочла бы именно это. Какая жалость, что мы с тобой связаны воедино, да? Все твои проблемы были бы решены, если бы ты могла просто дать мне умереть.