Мэйси разевает рот – в прямом смысле слова – и так, с разинутым ртом смотрит на меня, думаю, секунд десять.

– О Зевьере! – говорит она наконец. – О том парне в серой футболке. Ну, о том, у которого зеленые глаза и смешные шутки.

– Я такого не помню. – Я качаю головой и недоуменно смотрю на нее.

– Как ты можешь его не помнить? – Она выпрямляется, охваченная возбуждением. – Мы же только что провели с ним десять часов! Зевьер!

– Знаешь, ты ужасный человек, – фыркает Хадсон. – Просто жуткий.

– Зевьер, – задумчиво говорю я. – Зевьер. Зевьер. Зевьер.

– Да! – верещит она. – Зевьер! Знаешь, тот…

– Ты имеешь в виду того шикарного парня с красивым лицом, которому ты весь день строила глазки? – лукаво спрашиваю я. – Того, который только и делал, что щеголял перед тобой своей мускулатурой? Да, думаю, я примерно представляю, кто такой Зевьер.

– О боже! – Она швыряет в меня подушку, я уклоняюсь, за подушкой следует мягкая игрушка, затем еще одна подушка и, наконец, одна из ее любимых тапок в форме плюшевых мишек. – Как ты могла так со мной поступить?! Я уже подумала, что ты и впрямь его не приметила.

– Как я могла его не приметить? – Я смеюсь. – Он же целый день всех смешил и изо всех сил старался произвести на тебя впечатление.

– Разве? – Сейчас она выглядит смущенной – впервые с тех пор, как я приехала в Кэтмир.

– Да. Один раз мы с Хадсоном совершенно уверились, что сейчас он скинет футболку и начнет демонстрировать тебе кубики пресса на своем животе.

– Кубики и все остальное, – сухо добавляет Хадсон и подмигивает мне.

– В самом деле? – Мэйси взволнованно подается вперед, стиснув еще одну подушку. – Ты так думаешь?

– Не думаю, а знаю. Он определенно красовался перед тобой. И так считаю не только я. Хадсон несколько раз спрашивал меня, точно ли мы знаем, что он волк, а не павлин.

Моя кузина радостно смеется, затем говорит:

– Ты хочешь сказать – Джексон.