– Чего ты не можешь понять? – спрашивает он, и его смех сменяется серьезностью, истолковать которую я тоже не могу. Впрочем, возможно, он находит меня такой же непонятной.

– Я не понимаю, как ты можешь быть таким со мной и в то же время являться воплощением зла? Так не бывает, в этом нет смысла.

– Тебе так кажется, потому что ты не хочешь, чтобы это имело смысл, – говорит он и, осмыслив мои слова до конца, оскорбляется уже не для вида, а всерьез. – Воплощением зла? Ты считаешь меня воплощением гребаного зла?

– А как еще прикажешь называть то, что ты делал?

– Это было необходимо, – отвечает он, качая головой с таким видом, будто ему не верится, что мы вообще ведем этот разговор. Впрочем, возможно, это кажется невероятным и мне самой.

– Необходимо? – бесцветным голосом повторяю я. – Ты в самом деле считаешь, что убить столько людей было необходимо?

– Не делай этого. Не суди меня, ведь ты не знаешь, о чем говоришь. Тебя там не было. Горжусь ли я тем, что сделал? Нет, совсем не горжусь. Сделал бы я это опять? Да, черт возьми. Иногда приходится делать ужасные, жуткие, чудовищные вещи, чтобы не дать случиться тому, что было бы еще хуже.

– Значит, ты думаешь, что, делая все это, ты предотвратил нечто худшее?

– Не думаю, а знаю. И то, что ты мне не веришь, не отменяет того факта, что так оно и есть. А просто говорит о том, что ты вообще ничего не знаешь. – Он запускает пальцы в свои волосы и снова поворачивается к окну. – Но чему я удивляюсь? Мой младший братец тоже ничего не знает, однако ты веришь ему, а не мне.

– Что ты хочешь услышать? Что я доверяю тебе больше, чем Джексону? Что я верю тебе, а не моему суженому?

– Твоему суженому. – Он разражается резким, лающим смехом, от которого меня мороз продирает по коже, хотя я и не понимаю почему. – Да. С какой стати тебе верить мне, не своей паре?