– Что это за сумка у тебя на заднице? – спрашивает Зевьер, глядя на Мэйси.

– В ней я ношу зелья, – отвечает она. – И ее носят впереди, а не сзади.

Я поворачиваюсь к Хадсону и тихо говорю:

– Ты хоть понимаешь, что мы все рискуем жизнью из-за тебя?

– Как же, – фыркает он. – Скорее, вы делаете это ради того, чтобы я перестал кормиться за счет твоего драгоценного Джексона.

Я качаю головой.

– Что до меня, то так оно и есть.

Это останавливает его. Несколько долгих секунд он пристально смотрит на меня, и в его темно-голубых глазах пылают чувства, которых я не могу понять. Я жду, чтобы он облек хотя бы часть из них в слова, чтобы он сказал хоть что-то и наконец дал мне понять, что им движет.

Мгновение мне кажется, что сейчас он откроет рот и скажет нечто, обладающее хоть какой-то эмоциональной глубиной. Но в конечном итоге он только качает головой и отводит взгляд, ерошит пальцами свои волосы. Все, что угодно, лишь бы не говорить о том, что действительно важно.

Однако он изрекает:

– Дай мне знать, когда можно будет начинать болеть за вашу команду.

– Ладно. Жду не дождусь, когда наконец выдворю тебя из моей головы, чтобы ты перестал портить мне настроение. – Я поворачиваюсь к нему спиной. Очень может быть, что скоро мы все умрем. Так неужели ему не под силу просто сказать спасибо?

Джексон входит в последнюю из камер, берется за кандалы, чтобы открыть вход в туннели, но Флинт останавливает его, положив руку ему на плечо.

– Это не тот путь, который ведет на Кладбище Драконов, – говорит он.

– Как это? – спрашивает Мэйси. – Разве путь туда лежит не через туннели?